Посох-эгу выпал, когда она попыталась схватиться свободной рукой за стенку кареты.
— Да что с вами… — тряхнув замершую Темери, прорычал ифленец. — Бежать можете?
Она резко кивнула. Ее не нужно было уговаривать бежать отсюда.
Всадники легко миновали преграду из гвардейцев. Тот, что заряжал пистолет, все-таки не успел его зарядить, оружие оказалось бесполезным. Чеор та Хенвил вскинул свой пистолет и выстрелил. От грохота она решила, что оглохла, но всего через миг услышала:
— Да бегите же! Живо, каэ з-зар!
И она побежала. Прыгнула в канаву у обочины. Тут же промочила дорожные сапоги. Но ей все казалось, что ифленец не сможет задержать преследователей. А если сможет, то ненадолго. И они поторопятся следом, и конечно ее найдут…
Посоха было жалко, но она не позволила себе и мгновения на раздумья: главное, убежать. Главное, скрыться от преследователей, кем бы они ни оказались. Они явно пришли не ее спасать — об этом красноречиво говорила дыра от пули в задней стенке кареты.
Под елками снега почти не было — удержали кроны. Это позволило пробежать два десятка шагов, не оставляя следов на снегу. Потом елки кончились, начался смешенный лес с припорошенным подлеском. На тощем снежном одеяле хорошо были видны строчки звериных следов. Не стоило и сомневаться, что сама она оставит здесь не менее явные следы. Стараясь прыгать от ствола к стволу, от дерева к дереву, она продолжила углубляться в лес, лишь надеясь, что эти уловки помогут ей скрыться. Оборачиваться было боязно, все внимание занимал поиск хоть какого-нибудь пути между стволами. Пока она бежала, слышала еще три или четыре выстрела. Кто их преследовал, зачем — оставалось лишь гадать. Но гадать не хотелось.
Тяжело дыша, она скатилась с обрыва к еще не до конца замерзшему лесному ручью. Там, на тонкой ледяной корке, красовались крупные волчьи следы. Зверь прошел здесь совсем недавно, может, с час назад. Убежал вверх по течению. Темери, недолго думая, выбрала противоположное направление.
Тут ручей закладывал петлю. Видимо в прошлом году вода подмыла корни старой ели, и она упала в русло, образовав кроной что-то вроде плотной крыши над берегом. При том дерево все еще было живо. Сверху елку засыпало снежком, снизу под ней образовалось небольшое сухое пространство, состоящее из речного песка и мелких камней.
Темери стуча зубами, забралась в эту небольшую нишу, и решила, что отсюда никуда уже не уйдет. Здесь ее не видно. А значит, надо просто сидеть тихо-тихо. Пока не убедишься, что опасность ушла.
Так она просидела долго. Солнце, выбравшись к вечеру из-за облаков, уже скрылось за деревьями, накатили ранние зимние сумерки. Ничего не было слышно, никого не было видно.
Холодало. Если сидя в карете Темери ощущала дующий из щелей зимний ветер, то теперь она мерзла уже по-настоящему. Мерзли ноги в промокших сапогах. Пальцы рук попросту заледенели, не помогало даже то, что она плотно засунула их под подмышки. Мерзла спина. В конце концов, поняв, что рискует остаться одна в лесу в морозную ночь, без огня, без сухой теплой одежды, даже без помощи покровителей, ведь посох свой она потеряла, Темери выбралась из елового укрытия и осторожно отправилась в обратный путь.
По ручью идти было просто. А вот как вернулась в лес, так и стало ясно, что лучше бы не стоило так тщательно прятать собственный след. Сейчас бы не пришлось плутать, чуть ли не по кругу обходя каждый куст можжевельника или осины.
Было уже почти совсем темно. Темери выбралась на виденную раньше круглую поляну с мыслью, что где-нибудь здесь и придется остановиться на ночь. Поляну пересекало множество следов лесных животных. Самые мелкие, наверное, принадлежали мышке. Самые крупные — лисице…
— Вот вы где… — голос ифленца прозвучал с другой стороны поляны. Темери увидела его, когда он выбрался из-под густой зеленой ели, и направился к ней, добавляя свои следы к звериным.
— Кто это был? — хрипло спросила она, — разбойники? Это уже не земли Золотой Матери. Здесь они не боятся нападать.
Чеор та Хенвил легко покачал головой:
— Не думаю. Если бы это были только мальканы, я бы согласился. Но командовали мои соплеменники, не ваши.
— Так они специально пришли? За вами?
— Будем надеяться.
— Почему? — голос ифленца Темери не понравился. С каждым словом он все больше мрачнел.
— Потому что если они пришли не за мной, то за вами. Это значит, что кому-то очень хочется не дать вам приехать в Тоненг. И тогда в опасности так же жизнь моего брата.
— Вы смогли их прогнать?
— Они отступили, но вернутся. Я не знаю, чем кончилось на дороге — гвардейцы дали мне возможность уйти в лес, это все.
— Так мы возвращаемся?
Ифленец несколько мгновений пристально смотрел на Темери, потом покачал головой:
— Опасно. Вы сейчас — главная цель. Вы должны выжить. И мои люди и я сам — сделаем все для этого.
— Почему?
— Потому что у Танеррета очень большие шансы в очередной раз попасть… в кровавую войну. Бунты, штурм цитадели — это мелочи по сравнению с переворотом, ослаблением армии и вторжением добрых соседей из-за гор. И только один шанс удержать город и страну… во всяком случае, я вижу только один шанс. Это вы.
— Да, я помню ваши слова. Хотя и не очень верю. Но ваши люди… вы не попытаетесь узнать, что с ними стало?
— Я должен охранять вас. У дороги слишком опасно.
В голосе чеора та Хенвила скользила досада.
Что же. Может быть, укрытие под елкой у реки ей еще послужит…
— Тут неподалеку река, — тихо сказала она. — Я покажу, как пройти. Там есть укрытие.
Ифленец не раздумывая велел:
— Ведите!
Когда они оказались у елки, было уже совсем темно.
Ему понадобилось несколько минут, чтобы нарубить саблей елового лапника и услать им песок под кроной. Затем снял плащ, протянул Темери, без слов. Она осторожно приняла, кивнула. Плащ был тяжелый и довольно длинный. Невысокая Темершана смогла завернуться в него целиком.
Забралась в глубину укрытия.
— Вернусь, — на прощание сказал ей ифленец и исчез в ночной темноте.
Мокрые ноги ныли, она их почти не чувствовала. Очень хотелось разжечь костер — но было нечем. Да и опасно так близко от дороги.
Темери, вспомнив все слышанные когда-либо проклятия (она больше не ореченная, ей можно!), стянула с ног мокрые сапоги, а потом и чулки. Шерстяное платье было почти сухим, немного намок подол, но это пустяки.
Но перед тем как завернуться с головой в отданный ифленцем плащ, нужно хотя бы попытаться позаботиться о завтрашнем дне. Ведь завтра придется — в любом случае придется — снова надевать на ноги ледяные мокрые сапоги.
С чулками проще. Их можно высушить на теле. А вот сапоги так просто не просушить. Темери пробралась вдоль елового ствола к самому его основанию, к выворотню, когда-то съехавшему с невысокого обрыва к самой воде. Снега там не было.
