— Кто говорит о счастье и несчастье в любовной интрижке, которая была, да закончилась? Какое все это имеет значение, в особенности тогда, когда сама связь была недопустима? Нужно уметь вовремя останавливаться, — убежденно проговорила Карли, глядя на воду.
— Поговорим об этом за ужином? — предложил Лоренцо и вновь попытался взять девушку за руку.
Карли не далась. Она посмотрела на Лоренцо глазами, полными страдания.
— Хорошо, — примирительно сказал он, отбросив игры, — не желаешь подниматься ко мне, тогда пройдемся. Я хочу, чтобы ты рассказала мне обо всем, что тебя волнует.
— Ты будешь последним, кому я об этом расскажу, — непримиримо ответила Карли. — С каких это пор у нас доверительные отношения?
— Ты злишься на меня, ты на взводе… Понимаю, я кажусь тебе монстром. Но ты могла бы дать мне шанс оправдаться. Ты вольна и не верить мне, но все же выслушать-то меня можешь. Не пропадать же ужину…
— Да, я зла. Да, я на взводе. Поэтому у меня нет желания кого бы то ни было слушать, и на твой ужин мне тоже наплевать.
— На мой соус? На спагетти? Ты можешь наплевать на меня, Карли, но только не на эту вкуснятину, — отчаянно пошутил он, затем обнял ее за плечи и проговорил на ухо интимным шепотом: — И напряжена ты из-за этого промозглого ветра. Поднимись ко мне, согреешься и убедишься, что все не так трагично, как ты это себе нафантазировала.
— Вот где ты был сегодня целый день, когда мне не с кем было поговорить о моих неудачах? Я надеялась, что ты будешь в составе комиссии. Ты даже словом не обмолвился о своих планах. Неужели я не заслужила права на твое расположение? Каково, по-твоему, узнавать, что я осрамилась, невзирая на то, что готовилась дни напролет, а ветреница Маделейн с легкостью набрала высший балл в своей группе? Конечно, она произвела более благоприятное впечатление своим шармом, лоском, своим умением выкручиваться в сложных ситуациях. Но какое это отношение имеет собственно к юриспруденции?!
— В тебе говорит ревность, Карли, — сухо произнес Лоренцо.
— Что? Ревность? И это все, что ты понял из моих слов?! — возмутилась девушка. — Тогда нам тем более говорить не о чем! — подытожила она.
— И все-таки нам придется поговорить. Я не хочу, чтобы ты оставалась при своих ложных выводах, Карли, — отчеканил Лоренцо. — Но я отказываюсь заполучить воспаление легких на пронизывающем ветру. Поэтому ты сейчас пойдешь со мной, и мы обстоятельно обо всё переговорим! — бескомпромиссно объявил он.
* * *
— Как так вышло, что ты — куратор тренинга и программы обмена, наш непосредственный наставник — не присутствовал на итоговом собеседовании? — хладнокровно сформулировала основной свой вопрос Карли, позволив профессору снять с себя пальто в холле его холостяцкой квартиры.
— Пройди в гостиную, не будем выяснять наши отношения на ходу.
Карли послушно вошла в гостиную и села на край дивана.
— Я внимательно слушаю, — настойчиво проговорила она, видя, что Лоренцо не торопится с разъяснениями.
— Ты очень четко сформулировала мою роль в деле подготовки студентов в рамках программы обмена. И именно по всем вышеперечисленным причинам я счел правильным держаться в стороне от окончательного решения, принятого независимой комиссией. Я пошел на это сознательно и, поверь, не для того, чтобы расстроить Карли Тейт или насолить ей, бедняжке! — в своей излюбленной надменной манере изрек Лоренцо.
И этого презрительного тона оказалось достаточно, чтобы Карли вновь прочувствовала всю силу его притягательности, тогда как кого угодно другого это бы только оттолкнуло.
— Но почему?! — чуть не плача, воскликнула девушка. — Почему ты не предупредил меня заранее?
— Да потому, Карли, что сама специфика той профессии, которую ты надеешься освоить, требует от человека быть готовым к разным обстоятельствам: к предвосхищаемым и неожиданным, к благоприятствующим и враждебным. С чего ты взяла, что экзаменаторы должны создавать условия для успешного прохождения испытаний? Как раз наоборот. В их задачу входило отобрать наиболее перспективных студентов с точки зрения профессии. И не удивительно, что это отнюдь не самые умные, исполнительные или обаятельные. Нужны люди, которые могут в непрогнозируемых условиях сдерживать оказываемое на них давление и при этом сносно делать свое дело… Я знаю, Карли, что в условиях кабинетной тиши тебе нет равных. Ты многократно продемонстрировала это, выполняя письменные тесты. Ты хороший теоретик… и только. Не секрет, что ты бессильна вести полемику. И очень слаба в экспромте. А еще крайне некоммуникабельна…
— Знаю! Все это я знаю! — криком перебила его обличительную речь Карли. — Я одного не могу понять, Лоренцо: неужели сложившиеся между нами за последнее время отношения не побудили тебя по-человечески переговорить со мной до того, как я в очередной раз оскандалилась?
— Карли, не нужно кричать, — призвал он ее к спокойствию, присев рядом. — Послушай, девочка. Если ты хочешь моего человеческого отношения, тебе не следует быть моей студенткой. Но пока я компетентен давать свои профессиональные оценки, будучи преподавателем, я не стану мешать эти две несвязанные сферы жизни.
— Очень хорошая позиция для человека, который не гнушается спать со своей студенткой, — ухмыльнулась Карли.
— Хочешь озвучить свое недовольство на дисциплинарном совете? — широко улыбнувшись, спросил ее Лоренцо.
Карли изумленно посмотрела на него. Такая самоуверенность начинала пугать ее.
Лоренцо прочел в глазах девушки нечто, близкое к священному трепету. Он требовательно взял ее за подбородок, склонился поцеловать. Один миг — и Карли обмякла, устремившись к нему всем телом, всем своим существом, но уже в следующую секунду вся подобралась и резко отпрянула назад.
— Оставь меня, Лоренцо! Предупреждаю по-хорошему!
Карли вскочила с дивана. Лоренцо еще надеялся удержать ее. Но девушка в смятении ошпарила его хлесткой пощечиной.
— Господи, избавь меня от женщин, которые не знают, чего хотят, — цинично пробормотал он, потирая щеку и вальяжно откинувшись на спинку дивана. — Тебе не наставник нужен, Тейт, тебе нужен смотритель с хлыстом, психопатка.
— Прости меня, прости… Я не хотела, — принялась извиняться перед ним девушка. — Это как-то само вышло… У меня и в мыслях такого не было никогда, — испуганно бормотала она.
— Страсть, — удовлетворенно подытожил Лоренцо, взяв Карли за руку и притянув к себе. — Это в тебе говорит страсть. И это превыше тебя. Так что прекращай дурачиться, — гипнотически шептал он, укладывая ее на лопатки.
Карли еще противилась, совершая порывистые телодвижения.
— Расслабься, Маделейн здесь нет, и быть не должно. Нас только двое, — произнес он заветные слова, интуитивно догадавшись о причине ее беспокойства.
— Но она ведь заходила, — безвольно промямлила Карли.
— Да, — подтвердил он. — Пришла, надеясь, что я разделю с ней ее радость по поводу успешного прохождения испытаний. Ну, я и поздравил, после чего проводил до лифта, полагая, что ты вот-вот появишься… Она настаивала на том, чтобы вместе распить бутылку шампанского; на что я сказал, что сопьюсь, если стану отмечать каждый успешный зачет каждого своего подопечного.
