Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 60
Федор продолжал ее бить, по ребрам, в живот, а Сандугаш уже обмякла в его руках и думала лишь о том, что не долго, а потом больно не будет, и она уже даже не хотела выжить…
Но дверь распахнулась и ворвалась Лола.
Лола буквально скрутила Птичкина и уложила лицом вниз на пол, рядом с Сандугаш, кашляющей кровью, выплевывавшей осколки выбитых зубов. Некоторое время он дергался, но армянка крепко его держала. Потом вдруг затих, закрыл глаза, и лицо у него стало расслабленным, словно он уснул. И когда он снова открыл глаза – они не были белыми. Они снова стали его глазами.
– Отпусти меня, – скомандовал он.
– Нет, – ответила Лола.
– Отпусти. Надо вызвать врача. У меня есть врач в хорошей частной клинике. Ее надо туда, срочно…
– Я тебя отпущу. Но от нее не отойду. И если что – я успею тебя убить. Даже если потом убьют меня.
– Хорошая собачка. Верная. Молодец… Молодец, что меня остановила, пока я не успел ее убить. Я ведь хотел.
– А больше не хочешь?
– Не хочу. Я уже жалею, что сотворил это с ней. И буду еще долго жалеть. Отпусти.
Лола отпустила Птичкина и опустилась на пол рядом с корчащейся от боли Сандугаш.
Хотела прикоснуться к ее волосам, но отдернула руку. Вскочила, сорвала с кровати покрывало. Накрыла Сандугаш. Ведь она была обнаженной, она была полностью обнаженной, когда Федор начал ее избивать…
Птичкин тем временем звонил знакомому врачу и требовал срочно скорую и подготовить палату.
«Несчастный случай. Множественные травмы. Наверняка сломаны ребра и сотрясение мозга, возможно, поврежден позвоночник, возможно, внутренние повреждения», – перечислял он так привычно, что Сандугаш сделалось еще страшнее, хотя, казалось бы, – большего ужаса испытывать нельзя, да и знала она, какие о нем ходят слухи, знала она, что он любит бить девушек…
Но не так же, не так! Сотрясение мозга, сломаны ребра, внутренние повреждения…
А ведь рядом с Федором ей казалось, что она больше не одна!
Что она, крошечная птичка-соловей, смогла подчинить себе волка.
Но волки не приручаются…
И если бы Птичкин не нанял ей телохранительницу, Лолу, Сандугаш умерла бы прямо там, в подвале, когда ее ручной волк показал свои зубы – и впился в ее плоть.
Если бы Лола не была такой сильной и верной…
Собакой! Огромной пастушьей собакой увидела она Лолу, когда та ворвалась в подвал и бросилась на Птичкина…
2.
Сандугаш недолго тешила себя иллюзией, будто Федор ее любит. Да, она была очень юной и, конечно, ей хотелось почувствовать себя любимой, укротившей сильного и опасного мужчину, почувствовать себя особенной. Хотелось нырнуть рыбкой в сладкие воды иллюзии и нежиться в них, не думая ни о чем. Но у нее уже был опыт: история с Костей. И, несмотря на юность, она умела делать выводы. Умела трезво оценивать ситуацию. Она видела, что чувство Федора к ней – это не любовь. Да, она ему нравилась, но не больше, чем нравилась бы другая юная, красивая.
Сандугаш стала для него особенной по одной-единственной причине: она была необыкновенной, она видела во сне жертв и умела находить убийц, она предоставляла Федору возможности для охоты. Он был кровожадным зверем, как тигр, попробовавший человеческой крови, как волк-одиночка, готовый рвать всех на своем пути – не ради удовлетворения голода, а для удовлетворения своей потребности убивать. Но убивать тех, кто слабее, для него было не интересно. Ему нужна была достойная добыча. И таковой стали для него человеческие хищники, которых выслеживала Сандугаш.
Но просто жить рядом с женщиной, не обладая ею не сделав ее своей любовницей, он не мог, для него это было бы проявлением слабости или неудачи. Он должен был ее соблазнить… И он ее соблазнил.
Если бы Сандугаш могла никак не ублажать его кровожадную страсть, не давать пищу его зверю, – она бы отступила, ушла, бросила бы все московское, уехала в Выдрино…
Но она знала: в Выдрино страшные сны об убитых не оставят ее. Они будут терзать ее так же, как терзают здесь. И Федор был единственным человеком, который предложил ей выход. Он избавлялся от монстров из ее снов. Он спасал тех, кого эти монстры, не будучи остановлены, наверняка бы убили. Федор дарил ей ночи спокойного сна. Он избавлял ее от мучительной боли сострадания жертвам. Сострадание, не имеющее выхода, без надежды помочь – это немыслимо тяжело. Рядом с Федором Сандугаш не страдала из-за пепла, стучавшего в ее сердце.
Все было хорошо, пока к ней не пришла Таня.
Этот сон отличался от прочих. Сандугаш больше не была жертвой и не видела преступление глазами жертвы. Сандугаш увидела Таню со стороны. Совсем юная женщина, тоненькая, с прямыми темными волосами, спадающими до поясницы блестящим потоком, узколицая и большеротая, очень необычная, сразу и не поймешь, красива она или, наоборот, – редкостная дурнушка. Но скорее красива. Она держалась с уверенностью красивой женщины. Она улыбалась с нежным лукавством, когда вошла в спальню, где спали Сандугал и Федор, посмотрела на них (Федор лежал на боку, руку положив на живот Сандугаш, словно и во сне демонстрировал свою власть), – обошла кровать, приблизилась с той стороны, где лежала Сандугаш, села рядом, на краешек матраса.
– Я любила его, – сказала она, не размыкая губ. – Я хотела стать его женой. Ребенка от него хотела. Думала – надо перетерпеть. Дать ему то, чего он хочет. А потом, когда он женится, когда я забеременею, он начнет меня щадить. И мы будем просто семьей. Я любила его, я хотела, чтобы он был счастлив. Но он может быть счастлив, только когда другому больно…
Сандугаш лежала и сознавала, что спит, и сквозь сон смотрела на женщину в коротеньком шелковом халатике цвета крем-брюле, которая сидела на краю кровати и говорила с ней, не двигая губами. Сандугаш уже знала ее имя: Таня.
– Маму жалко. Она все еще надеется, что я вернусь. Ждет. Если бы она знала правду, возможно, ей было бы легче. Брата жалко. Мама совсем о нем не думает. Все мысли – обо мне, все надежды – на мое возвращение. Она не знает, что я лежу здесь. Под этим самым домом, залитая цементом. И вряд ли меня когда-то найдут. Ей бы брату побольше внимания уделять, а то ведь он подросток, трудный возраст. Сестренка у бабушки, ей легче, а брат всегда маму обожал. Он маму не оставит. Хотя она его оставила… Если бы она знала, что я мертва, она бы погоревала – и заметила брата. Что он рядом, что он живой.
Рука Федора, горячая и немыслимо тяжелая, давила на Сандугаш, не позволяя шевельнуться.
– Пойдешь со мной? – спросила Таня и взяла Сандугаш за руку.
Согласиться Сандугаш могла лишь в душе, потому что тело, речь были ей неподвластны. Но она согласилась – и оказалась вне тела, вне спальни. Она оказалась с Таней, в Тане.
Сандугаш увидела Федора другим. Более молодым. Почти юным.
Сандугаш увидела его квартиру – теперь он жил совсем в другом месте… Она увидела комнату со стенами, обитыми звукоизоляцией, и крюком, ввинченным в потолок. Первым делом разбогатевший Птичкин обеспечил себе комнату для своих игр.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 60
