В доме показалось как-то пустынно и тихо. Это не понравилось Вин; она не привыкла к тому, что Чарли пребывает неведомо где. Разумеется, у него есть друзья, свои мальчишеские интересы, от скуки он не томится, но она всегда знает, где он и с кем. Готовя ужин, она вдруг обомлела от совершенно крамольной мысли.
Вовсе не голос Чарли она жаждет услышать, а голос Джеймса! Дом кажется ей пустынным, потому что его нет.
Неужели она о нем скучает? Ведь и недели не прошло, как он здесь. Невозможно! И с чего бы ей о нем скучать? Он – последний, кого бы она хотела видеть рядом.
Достаточно взглянуть на произведенное им разорение: ее отношения с Томом сошли на нет, с Чарли постоянные стычки и даже Хедер, как ей показалось, бросает на нее косые взгляды.
Не становись идиоткой, сердито заметила она самой себе. С недовольным видом поставила кастрюльку в духовку и включила таймер. Вот-вот подъедут. Надо поторопиться, Чарли на аппетит не жалуется.
А если… Вин вся напряглась, лицо исказилось гневом. Что, если Джеймс решил завезти Чарли куда-нибудь перекусить? Нет, он должен знать, что она их поджидает. И так провел с Чарли целый день. В последнее время Вин почти не виделась с сыном.
И почему Чарли так нравится таскаться за отцом?
Что тут докапываться до причин, все просто: у отца есть время для сына, а у матери нет, вечно работает, вечно где-то… с Томом.
Веко дернулось. Разве объяснишь мальчишке, что Джеймсу скоро прискучит роль заботливого отца и он начнет от него бегать. Ведь Чарли еще ребенок, стоит ли от него ждать понимания ситуации.
Она опять взглянула на часы. Неужели прошло всего десять минут? Удивительно, как тянется время, лишь только начинаешь кого-нибудь ждать.
Она прошла в гостиную, чтобы прибраться, и, открыв дверь, в изумлении застыла.
В комнате был безупречный порядок: журналы, книги, газеты – все ровненько сложено. Ковер пропылесосен, мебель протерта. Электронные игрушки, как правило валявшиеся всюду, аккуратно убраны в шкаф; в вазе с цветами свежая вода.
Поменяли воду. Вин изучала неуклюжую расстановку цветов, и вдруг ей вспомнился другой вечер – когда она объявила о своей беременности. Она, кажется, пошла навестить мать. Вернулась уставшая, все тело ныло, беременность давалась ей нелегко. С одной стороны, она томилась желанием вернуться в то время, когда еще не знала Джеймса и жизнь казалась простой и беззаботной, но с другой – так хотелось, чтобы муж сказал что-нибудь нежное, хотелось не для себя, а для ребенка, которого она носила.
Она заглянула в столовую, ожидая увидеть беспорядок, оставленный при уходе. И вновь увидела идеальный порядок – все прибрано будто по мановению волшебной палочки. А вот в этой вазочке тогда тоже стояли свежие цветы, купленные на уик-энд Джеймсом после того, как она выразила восхищение их неяркими красками.
Тогда она смотрела на цветы, а к горлу подступал комок, так сильно они на нее подействовали. Но когда Джеймс спустился вниз и прошел в столовую, даже не обняв ее, как обычно, она, злобно глядя на него, промолвила:
– Это ты навел тут порядок? В назидание мне: намекаешь, что я совсем не слежу за домом. Плевать я хотела на твои назидания! Да и на тебя тоже.
Она с шумом поднялась наверх, бросилась на кровать, не в силах унять дрожь во всем теле, заклиная, чтобы Джеймс поднялся и утешил ее. Но увы – он удалился: слышно было, как хлопнула входная дверь.
Она продолжала лежать в кровати, но не спала, когда Джеймс вернулся. Он ничего не сказал, не сделал попыток дотронуться.
Тяжко вздохнув, Вин вернулась в настоящее. Легко коснулась лепестков. Ей захотелось составить букет по-своему, и, взяв кувшинчик, она проследовала на кухню.
Не было надобности спрашивать Джеймса, зачем он купил цветы. Конечно же, не для того, чтобы ее порадовать.
Со вкусом расставив цветы, она отнесла их в гостиную. Пусть и маленькая, комната была довольно милой. В прошлом году они с Чарли привели гостиную в порядок, покрасили стены в нежный кремовый цвет. Сами сделали рисунок накатом и были весьма довольны результатом.
Она сшила новые чехлы на мебель, повесила новые портьеры. Когда после свадьбы родители с той и другой стороны надарили им старинной мебели, Вин отнеслась к этому без особого восторга, хотелось чего-нибудь супермодного, но сейчас ей доставляла огромное удовольствие сама полировка старого дерева. Теперь-то она понимала всю прелесть и солидную практичность старой мебели, которая служила еще бабушкам и дедушкам и выдержала испытание временем.
Выглянув в окно, она нахмурилась: не видно ни Джеймса, ни Чарли.
К девяти часам, когда все для ужина было готово, Вин начала беспокоиться: яростно мерила шагами комнату, то и дело косясь на телефон. Хуже нет поджидать возвращения домашних, которые задерживаются непростительно долго. В голову начинают лезть разные мысли о возможной аварии на дороге, о происшествии…
Если бы что-то произошло, наверняка бы уже сообщили, уговаривала она себя. Позвонили бы… из полиции…
Но если Джеймс просто решил продлить их поездку, то отчего не позвонил? Она знала, у него нет телефона в автомобиле, но ведь таксофоны на каждом углу, и многие избежали набегов вандалов.
Ей все сильнее хотелось, чтобы телефон отозвался, но он упорно молчал. Может, самой позвонить в полицию? Может…
Она вся сжалась, услышав шум подъезжающей машины, и бросилась к окну.
Трудно было разобраться в чувствах при виде «даймлера», который припарковался рядом с ее маленьким автомобилем, но все пересилил гнев при виде Джеймса, вальяжно вылезавшего из машины. Подождав Чарли, он не спеша направился с ним к дому.
Она открыла дверь им навстречу и не успела задать вопрос «Где вы были?», как Джеймс беспечно извинился, будто они опоздали не на три часа, а на несколько минут.
– Извини, что задержались, на дорогах столько пробок.
Пробки на дорогах?.. Запылав от гнева, Вин повернулась, чтобы разразиться тирадой, но Джеймс молчаливо указал на понуро шедшего Чарли.
Только теперь она заметила, что сын не проронил ни слова, а взглянув попристальней, поразилась его бледности.
Заболел? Ему плохо? Потому они задержались?
Когда Чарли молчаливо проследовал мимо нее и стал тяжело подниматься по лестнице, она растерянно уставилась ему вслед, намереваясь ринуться вдогонку, но Джеймс задержал ее.
– Пусть побудет один.
Побудет один? В глазах Вин отразилось отчаянное недоумение.
– Оставь его на несколько минут в покое. На дороге произошла страшная авария, и, к сожалению, мы с Чарли оказались свидетелями. Машина впереди мчалась на бешеной скорости, а дорога сегодня очень загружена.
– Что случилось? – Вин спрашивала, не отрывая взгляда от лестницы. Сейчас ей следовало бы быть с Чарли. Она его мать. Он нуждался в ее присутствии.
