Доминик сделал несколько бутербродов и протянул ей один из них.
— Нормально?
Франческа попробовала и усмехнулась.
— Замечательно. — Она чувствовала себя совершенно свободно, несмотря на интимность обстановки. Такого чувства она не испытывала уже давно.
В глубине души Франческа понимала, что должна опасаться перемены в их отношениях.
А эта перемена неизбежно происходит. Но сегодня она позволит себе повеселиться с легким сердцем, а попутно узнать, что за человек скрывается под маской, которую надевает на себя Доминик Андреа.
— Расскажите мне о себе.
Продолжая делать бутерброды, он проницательно посмотрел на нее:
— Что вы хотите знать?
— Что-нибудь о вашей семье, где вы родились.
— В Афинах. Мои родители эмигрировали в Австралию, когда мне было семь. У меня две младших сестры, одна живет в Америке, другая — в Санторини. Моя мать уехала туда к ней пять лет назад, после смерти отца от сердечного приступа.
— Вы не часто видитесь?
В его улыбке была укоризна.
— Каждый год.
Почему-то она представляла его одиночкой, самодостаточным человеком.
— Я так понимаю, у вас есть племянники, племянницы?
— По двое у каждой из сестер, от трех месяцев до шести лет.
Было трудно представить Доминика, поднимающего визжащего ребенка себе на плечи или играющего с ним в мяч. Почему он не женился, не создал собственную семью?
— А как насчет вас?
Это был справедливый вопрос, на который полагалось бы ответить также обстоятельно.
— Родилась в Сиднее, тут же и училась.
Сводные брат и сестра со стороны отца. Несколько — от бесчисленных замужеств матери.
Ей не хотелось сообщать ему больше того, что он уже знал.
— Пойдем прогуляемся по пляжу.
Она поднялась одним грациозным движением и, взглянув на часы, увидела, что уже четыре.
— Во сколько мы поедем назад?
— Нет никакой необходимости особенно спешить. — Он собрал остатки еды в холодильник и положил его вместе с зонтиком и скатертью в багажник.
Они пересекли поросший травой косогор, спустились к песку и пошли вдоль кромки воды. Слабый ветерок играл прядями волос Франчески.
Бухточка была небольшой, кое-где из воды выступали камни. Доминик взял ее руку, и она не отняла ее и не сопротивлялась, когда продолжили свой путь вдоль воды.
Они рассказывали друг другу анекдоты, смеялись, Франческа ощущала растущее расположение к этому человеку, которое было совершенно отлично от темной, внушающей ей ужас сексуальной тяги, так внезапно возникшей между ними.
Сейчас она затаилась в глубине души. В другой ситуации Франческа прислушивалась бы к каждому своему вздоху, каждому удару сердца. Но теперь ей хотелось расслабиться, отпустить на волю эмоции — и черт с ними, с последствиями. И все же логика вмешалась и заставила ее действовать осторожно.
Было почти пять, когда они вернулись к машине. Доминик выключил сигнализацию, повернул ключ в двери со стороны пассажира.
Франческа потянулась, чтобы открыть дверцу, и дыхание ее перехватило, когда он словно поймал ее в ловушку, поставив руки по обе стороны от нее.
Она взглянула в темные глубины его глаз в ту секунду, когда он наклонялся к ней, затем его губы властно и требовательно коснулись ее губ.
Язык скользнул между зубов до того, как у нее была возможность о чем-то подумать.
Доминик был терпелив, хотя все, чего ему хотелось, — это обладать. Мягко, стараясь не испугать… Упрашивая, убеждая, ожидая ее ответа.
Тело Франчески предательски откликнулось, сердце забилось чаще, легкая дрожь охватила ее. Желание все нарастало, обжигая ее, а когда она почувствовала, что сгорает, поцеловала сама, купаясь в наслаждении, даваемом прикосновениями его языка к своему.
Ей хотелось прижаться к нему сильнее, ее руки поднялись, чтобы обхватить его шею, и она сама приникла к нему.
Франческа ощущала силу его возбуждения и едва не задохнулась, когда его рука скользнула вниз, накрыв ее грудь.
Потом Доминик начал двигаться, медленно, создавая едва ощутимое трение, но эти движения были настолько проникнуты желанием, что барьеры одежды стали просто невыносимы.
Рука ласкала ее грудь, очерчивая ее форму, затем, отодвинув блузку, оказалась под кружевным бюстгальтером, ощупывая чувствительный сосок.
Слабый стон Франчески был сейчас всем, что ему нужно, его губы стали тверже, все более властно овладевая ее ртом.
Никто до сих пор не целовал ее с такой страстью. Они уже не контролировали себя.
Время и пространство застыли, осталось лишь полное погружение друг в друга.
Внезапно прозвучавший рядом детский голос, высокий и пронзительный, заставил их вернуться к реальности.
Доминик тяжело дышал, уткнувшись лбом в ее волосы. Кожа ее была горячей и влажной. Так же как и его. Она расцепила руки и попыталась освободиться от его объятий.
— Доминик, — вырвалось у нее просительно. Он поднял голову.
— Я знаю. — С усилием он выпрямился и открыл переднюю дверцу машины, ожидая, пока она усядется на сиденье. Захлопнув дверцу, он обошел машину и сел за руль.
Через несколько секунд мотор заработал, машина описала полукруг и рванулась к дороге.
Франческа нащупала солнечные очки и опустила их на глаза, радуясь, что можно за ними спрятаться. Господи Боже, они вели себя как подростки! Позже пришла мысль о том, что могло бы случиться, если бы им не помешали.
Доминик видел ее растущую отстраненность. Резким движением руля он бросил машину к обочине дороги и остановился.
Она повернулась к нему — лицо бледное, глаза стали просто огромными.
— Зачем вы остановились?
Он повернулся к ней.
— Меня беспокоит ваше молчание.
— А что бы вы хотели, чтобы я сказала?
Что мы несколько задержались? — Она с чувством оскорбленного достоинства вскинула подбородок. — Или вы ожидаете комментариев о погоде, об открывающихся видах?
— Я хотел вас. И вы меня хотели. Если в этом есть что-то грязное, то оно касается нас обоих. В равной мере, — жестко сказал он.
— Мы вели себя как животные. В публичном месте…
— Полностью одетые и совершенно контролируя ситуацию, — напомнил он ей.
Она усмехнулась. И это он называет «контролируя ситуацию»?
— Забудем об этом, ладно?
— Попробуйте, если вам так будет легче, — ответил он нарочито спокойно и включил зажигание.
