Предварительно над пламенем свечи она сожгла таинственную записку, запомнив ее содержание.
Затем она погасила электрический свет. Абсолютная темнота окутала комнату. Валентина попыталась заснуть, но не смогла.
И только на ранней заре она заснула.
– Пойти? Не пойти?..
У Валентины де Леско была какая-то тайна.
– Пойти?.. Не пойти?..
Глава 6ТАИНСТВЕННЫЙ НЕЗНАКОМЕЦ
– Скажите, пожалуйста, мсье, в какой стороне находится улица Жирардон?
– Улица Жирардон, мадам? Сию минуту…
Постовой, несущий дежурство на углу бульваров и улицы Лепик, поискал в кармане своего мундира маленький справочник по улицам города, который ему выдали в префектуре.
В то же время он окинул восхищенным взглядом тонкий силуэт женщины, обратившейся к нему с вопросом.
По всей вероятности, женщина была еще совсем молодой, и, хотя ее лицо скрывалось за достаточно плотной вуалеткой каштанового цвета с большими цветными узорами, нетрудно было догадаться, что она очень хорошенькая. От нее исходило какое-то тайное очарование, захватывающее и волнующее.
Высокая, тонкая, очень элегантная дама ожидала ответа с несколько высокомерным и слегка равнодушным видом.
Постовой, придерживаясь буквы закона и хвастаясь, что хорошо знает Монмартр, большим пальцем руки листал справочник:
– Жа, Же, Жи… Да, вот нашел!.. Улица Жирардон, мадам, начинается от улицы Коленкур и кончается улицей Лепик.
Ответ был точным, но незнакомка казалась несколько смущенной:
– А улица Лепик, мсье, где она?
– Здесь, мадам, вы как раз на ней находитесь, а улица Жирардон должна быть, если я не ошибаюсь, на самом верху «Святой горы».
Почему постовой называл Монмартровскую гору «святой»?
Почему он улыбался, с фатовским видом бросая взгляд на молодую женщину, которая его спрашивала?
Это, наверное, мало интересовало незнакомку, да она и не стремилась ни во что вникать.
– Спасибо, мсье, – поблагодарила она. – Это не так далеко отсюда?
– Десять минут ходьбы.
Легким кивком головы молодая женщина попрощалась с ним и несколько поспешно направилась на улицу Лепик.
Она не была обитательницей Монмарта, и «Святая гора», как ее называл постовой, ее абсолютно не интересовала.
Проходя, молодая женщина бросала удивленные взгляды на странные, жалкие, нищенские рестораны, сосредоточенные в нижней части улицы Лепик, которые гордились, за неимением лучшего, тем, что имеют в качестве клиентов полуголодных артистов, бездарных живописцев, малоизвестных литераторов.
Время от времени с ее губ срывались слова:
– Как безумно я поступаю! Совершенно безумно!.. Я не пойду туда…
На пересечении улицы Аббесс молодая женщина снова заколебалась, стоит ей пойти дальше по улице Лепик или вернуться назад?
Казалось просто невероятным, что она продолжает двигаться вперед по необычным маленьким улочкам, попадающимся на ее пути.
Она спросила снова:
– Скажите, пожалуйста, как пройти на улицу Жирардон?
– Немного выше, мадемуазель!.. Ах, черт побери! Чтобы добраться туда, нужно как можно больше набрать воздуха в легкие.
Услышав слово «мадемуазель», она немного улыбнулась, а затем снова поспешила вперед.
– Я не пойду туда, не пойду, – повторила она.
Чем больше пыталась она убедить себя в нежелании туда идти, тем быстрее ускоряла свои шаги, тем более становилась озабоченной, старалась не сбиться с пути и достигнуть цели своей прогулки.
Эта необычайно элегантная незнакомка в богемном квартале после полудня подвергала себя опасности, шагая по улочкам Монмартра. Это была не кто иная, как богатая и красивая баронесса де Леско, которая накануне вечером в великолепном туалете обедала в ресторане «Лукулл», затем позднее, вернувшись к себе на улицу Спонтини, вынуждена была выслушивать признания в любви своего поклонника доктора Мориса Юбера. Она кокетничала с ним, но он не был ее любовником.
Как же рискнула Валентина оказаться в таком квартале, прийти на улицу Жирардон?
Засыпая накануне вечером, Валентина думала о таинственной записке, полученной ею во время обеда, думала также о необычайной смелости доктора Юбера, проникшего к ней вечером в комнату через окно.
Она была очень расстроена. Даже утром, проснувшись в своей уютной комнате и вспомнив в сладкой дремоте события предыдущего вечера, она продолжала находиться в тревожном состоянии.
Валентина не забыла тех лаконичных слов, которые приводились в таинственной записке, сожженной ею накануне вечером: «Ради Бога, приходите завтра в три часа дня на улицу Жирардон, шесть».
И все – никаких подробностей, никаких уточняющих данных, никакой подписи…
Однако эти слова – категоричные и исполненные почтения одновременно – запечатлелись надолго в памяти Валентины.
Кто бы мог написать ей эту записку?
Вначале, когда в самом разгаре обеда она почувствовала под масляной бумагой, в которую был завернут хлеб, записку, она подумала, что только Морис Юбер мог осмелиться вести с ней подобную переписку. Но визит доктора Юбера разуверил ее в этом. Проявляемая им безумная ревность доказала Валентине, что это был не он. И она, встревоженная, обезумевшая от любопытства, напрасно пыталась отгадать, кто же мог быть ее таинственным корреспондентом.
Элегантная молодая женщина в конце концов решила, что она не пойдет на свидание, которое ей назначили.
Ей казалось просто чудовищным согласиться на такую встречу. Но приняв решение не ходить на улицу Жирардон, она старалась представить себе, кто же мог ее там ждать, кто мог подумать, что она столь неблагоразумна или легкомысленна, чтобы согласиться на такое предложение, которое не было даже подписано.
Валентина перебрала в уме всех своих друзей, всех тех, кто, будучи искушен ее красотой, находился с ней в дружеских отношениях, флиртовал с ней…
Но воскрешая в памяти знакомых снобов, карьеристов, которые усердствовали в салонах, мечтая завести наиболее богатых любовниц, ей казалось, что никто из них не мог быть автором подобной записки.
Кто же ее написал?
