С тех пор как они услышали ядовитые сплетни Хью Колдвелла, все пошло кувырком. Абсолютно все.
Поставив еще одну тарелку на стол, Оливия подумала, что удача иногда меняет свое Направление и, вполне вероятно, сегодня вечером она сможет встретиться с ней лицом к лицу. Анжела, уставшая за день, рано ляжет спать, оставив ее и Натана наедине. У них будет время обсудить их проблемы и как следует во всем разобраться.
Да, за столом нужно будет обязательно намекнуть на то, что покупки в Лондоне – очень утомительное занятие, подумала Оливия и… постучала по деревянному столу.
Как ни странно, но ужин удался. Они приятно провели время. Никто и никогда не мог подолгу злиться в обществе Анжелы, а тем более – Натан.
– Мне нужно и для Эдварда купить что-нибудь подходящее. – Она снова вернулась к разговору о покупках. Когда Оливия предложила ей сыр и фрукты, Анжела покачала головой. – Очень вкусный ужин, дорогая Ливи, но я больше не в силах съесть ни крошки. – Она улыбнулась, поглаживая себя по животу. Но когда Натан предложил ей еще вина, она склонила голову набок, раздумывая. – Тебе кажется, стоит еще выпить? Я уже выпила два бокала.
– Это поможет тебе уснуть. – Он улыбнулся, глядя на Оливию, сидевшую напротив. – Ты же помнишь, что никогда не можешь уснуть в первую ночь в чужой кровати.
Оливия смотрела в его глаза, с радостью замечая возрождающуюся в их глубине теплоту. Она знала, чего он хотел: чтобы мать отправилась спать, крепко заснула и хорошенько выспалась. И больше ничего?
Конечно же, взгляд Натана означал, что он хочет дать ей возможность объяснить причину, по которой она согласилась остаться работать еще шесть месяцев и помочь Джеймсу. Натан все поймет. Оливия была в этом уверена. Когда через несколько дней он уедет в Гонконг, ей будет очень сильно недоставать его, но она уже не будет страдать от смертельной угрозы, нависшей к над их отношениями.
– Ну, что же… Была, не была! – Анжела поднесла к свету наполовину наполненный бокал и с удовольствием отпила вино. – Я уже говорила, что должна купить что-нибудь симпатичное и для твоего отца. Конечно, он заявляет, что ему ничего не нужно, что у него есть одежда для отдыха… Наверное, он имеет в виду те ужасные шорты, которые носит с незапамятных времен. Помнишь, дорогой? Когда ты был маленьким, мы каждый год снимали на месяц дом в Торквее. Уже тогда у него были эти шорты. Широченные, ниже колен. Он носил их с белыми, видавшими виды майками, годившимися только для половых тряпок! Я сказала ему, что категорически отказываюсь отправляться с ним в путешествие на роскошном лайнере, если он возьмет с собой эти ужасные шорты. Им, вероятно, уже тысяча лет! – В ее голубых глазах сверкали озорные огоньки. – Он ужасный старьевщик. Никогда ничего не выбрасывает – а вдруг что-нибудь пригодится.
– Да, я помню, – улыбнулся Нат. – Но мешковатые шорты – не главное. Для меня в те годы главным была его способность увлекать за собой ребят, которые не отходили от него, принимая участие во всех соревнованиях и развлечениях, которые он устраивал. У меня появлялись все новые и новые друзья…
– А я готовила горы бутербродов, – засмеялась Анжела. – Сколько съедено тортов и выпито лимонада всеми этими разбойниками, не говоря уже об их родителях, которые не отставали от своих отпрысков и веселились вместе с ними! О, какие славные были времена! – Она повернулась и улыбнулась Оливии, а Натан протянул через стол руку и коснулся ее руки.
Оливия почувствовала себя окруженной любовью. Натан будет замечательным отцом. Она не сомневалась, обязательно будет.
Все должно быть хорошо. Да, Натан рассердился на нее, но этому есть объяснение – он не хотел, чтобы его жизнь замерла на полгода. Оливия понимает и смирится с этим. Он ведь тоже поймет, почему она приняла это решение по поводу работы.
Очень скоро она сможет все объяснить. Раньше Натан не хотел ее слушать, но все изменилось. Сейчас он ее выслушает. Об этом говорила его улыбка, нежный взгляд, теплое прикосновение руки.
– Кофе, Нат, Анжела? Или он не даст вам заснуть? – последнюю фразу она произнесла для того, чтобы прервать посиделки и остаться наедине с Натаном.
– Мне лучше воздержаться, – покачала головой Анжела. – А вы пейте. Я помогу вымыть посуду, а потом лягу спать. Завтра у меня хлопотливый день.
– Нет, нет, спасибо. Посуду вымоет машина, – сказала Оливия, отказываясь от помощи. В предвкушении разговора с Натом она чувствовала, как бурлит ее кровь. Они разберутся в своих разногласиях, поцелуются и помирятся. – Если вам что-нибудь нужно, скажите. Завтра в восемь мы все вместе позавтракаем, – добавила она.
Зазвонил телефон. Натан взял трубку.
– Это тебя, – сказал он помрачневшим голосом, протянул Оливии трубку и, прищурившись, смотрел на нее, пока она подходила.
Звонил Джеймс.
– Послушай, Ливи, извини, но не могла бы ты заглянуть к нам и побыть с Ванессой? Пока я не приеду. Я в Бирмингеме и сейчас выезжаю. Я уже рассчитался в гостинице.
Он был чем-то ужасно взволнован. Но прежде чем мягко отказать ему – ведь не могла же она отложить разговор с Натаном! – Оливия решила спросить:
– У тебя все в порядке?
Ванесса всегда нервничала, когда Джеймс был в отъезде. Какое-то время тому назад, еще до встречи с Натаном, в самом начале беременности Ванни, Оливия ночевала с ней, когда Джеймс был в очередной командировке. Она осталась с Ванни, потому что любила ее и беспокоилась об их долгожданном ребенке. К тому же Оливия была очень многим обязана этой женщине и Джеймсу.
– У меня? Да, со мной все в порядке. – Но он сказал это как-то неуверенно. – Проблема возникла у Ванни. Когда я десять минут назад звонил ей из отеля, она была вся в слезах. У нее кровотечение. Врач уже выехал к ней. Я уверен, он будет настаивать на том, чтобы отправить ее в больницу. Я не хочу, чтобы она была одна, если… – Оливия услышала, как задрожал его голос, – если дела пойдут хуже. Я бы попросил ее сестру, но она, Джейк и близняшки сейчас отдыхают в Нормандии. Но в любом случае Ванни предпочла бы тебя. Лиз сама начинает нервничать в подобных ситуациях, а Ванни сейчас это совсем не нужно.
Оливия похолодела. Если Ванесса потеряет этого ребенка, она не переживет. Краем глаза Оливия видела, как Анжела, уходя из комнаты, помахала рукой, желая спокойной ночи. Она чувствовала на себе суровый взгляд Натана и, тем не менее, произнесла:
– Я сейчас буду. – Неужели она могла поступить иначе?
– В чем дело? Он не может оставить тебя в покое на пять минут? – Взгляд его потемневших глаз стал угрожающим. – Если он думает, что стоит ему свистнуть, и моя жена тотчас прибежит к нему, пусть забудет об этом.
– Я бегу не к нему. – Оливия, волнуясь, поправила волосы. – К Ванессе, жене Джеймса. Она беременна и…
– Дорогая, тебе следует записывать, что говоришь, чтобы не путаться. Насколько я помню, ты говорила, что она больна. – Засунув руки в карманы джинсов, он стоял, покачиваясь на каблуках. Усмешка на его лице давала Оливии ясно понять, что он не верит ни единому ее слову. – С каких это пор беременность считается болезнью? И какое отношение все это имеет к тебе?
