– Разумеется, мне… э-э… мне просто нужно топливо и указания.
– Марк, у тебя теперь британская регистрация… погоди секунду… номер G-HKVC. Избавься от старых номеров и нацепи новые. Буря поднялась нешуточная, и наши недавние хозяева забросали весь залив телексами, требуя, чтобы все правительства арестовывали наши машины. Нигде не выходи на берег.
Добродушие Дюбуа как рукой сняло.
– Гольф-Хоутэл Кило Виктор Чарли, G-HKVC, понял. Энди, le bon Dieu[37] был с нами, потому что «Оушенрайдер» ходит под флагом Либерии и капитан у него англичанин. Первое, что я у него попросил, это ведро краски, краски… вы поняли?
– Понял, замечательно. Продолжай!
– Поскольку мы шли в Ирак, я подумал, лучше мне держаться потише и сидеть на корабле, пока я не поговорю с вами, и это первая во… – Через приоткрытую дверь Дюбуа заметил приближающегося директора-иракца. Гораздо громче и несколько измененным голосом он сказал: – Это назначение на «Оушенрайдер» – просто отличная идея, мистер Гаваллан, и я рад сообщить вам, что капитан очень доволен.
– О'кей, Марк, я буду задавать вопросы. Когда танкер завершает погрузку и в какой порт проследует дальше?
– Вероятно, завтра. – Дюбуа вежливо кивнул иракцу, который прошел и сел к себе за стол. – В Амстердам должны прибыть по расписанию.
– Как ты думаешь, у тебя получится остаться на корабле на весь рейс? Разумеется, фрахт мы оплатим.
– Не вижу причин, почему бы нет. Думаю, вы обнаружите, что этот эксперимент вырастет в постоянное задание. Капитан расценил возможность быстрого перелета в порт, пока судно стоит на рейде, как большое удобство, но, откровенно говоря, владельцы сделали ошибку, заказав 212-й. 206-й гораздо больше подошел бы для этой работы. Думаю, они захотят получить скидку. – Он услышал, как Гаваллан хохотнул на другом конце, и это подняло настроение и ему тоже. – Ну, мне лучше закругляться, просто хотел доложить, как дела. Фаулер шлет горячий привет, и если получится, я свяжусь с вами с корабельной радиостанции, когда мы будем проходить мимо.
– Если нам хоть немного повезет, нас здесь уже не будет. Птичек отправляем завтра. Не волнуйся, я буду следить за «Оушенрайдером» весь его путь до дома. Как только пройдете Ормуз и выйдете из вод залива, попроси капитана радировать нам или послать телекс в Абердин. Хорошо? Я направляю всех в Северное море, пока мы не разберемся окончательно. О, у вас, конечно, нет денег, поэтому просто подписывай все счета, а я возмещу расходы капитану. Как его зовут?
– Тависток. Брайан Тависток.
– Понял. Марк, ты даже представить себе не можешь, как я счастлив.
– Я тоже. À bientôt.[38] – Дюбуа положил трубку и поблагодарил директора.
– Не за что, капитан, – задумчиво произнес директор. – А что, все крупные танкеры теперь будут иметь свою собственную вертолетную поддержку?
– Не знаю, мсье. Для некоторых это было бы разумно, нет?
Директор чуть заметно улыбнулся. Это был высокий мужчина средних лет, он учился в Америке и по-английски говорил с американским акцентом.
– В иранских водах стоит их патрульный катер, наблюдает за «Оушенрайдером», словно стережет. Любопытно, а?
– Да.
– По счастью, они своих вод не покидают. Иранцы считают, что Арабский залив принадлежит им, а заодно с ним и мы, и Шатт-эль-Араб, и Тигр и Евфрат до самых истоков – территория полторы на три с лишним тысячи километров.
– Евфрат такой длинный? – спросил Дюбуа, еще больше насторожившись.
– Да. Он берет начало в Турции. Вы бывали в Ираке раньше?
– Нет, мсье. К сожалению. Может быть, в следующий рейс?
– Багдад велик, древен, современен – как и весь остальной Ирак. Он, безусловно, заслуживает визита. У нас девять миллиардов тонн доказанных запасов нефти, и еще вдвое больше ждут, когда их разведают. Мы гораздо ценнее, чем Иран. Франция должна поддерживать нас, а не Израиль.
– Что до меня, мсье, я просто летчик, – сказал Дюбуа. – Политика – это не для меня.
– Для нас такое невозможно. Политика – это жизнь, мы дорого заплатили за то, чтобы усвоить это. Даже в саду Эдема… вы знали, что люди живут в этих краях вот уже шестьдесят тысяч лет? Сад Эдема находился всего в нескольких сотнях километров отсюда; нужно просто подняться вверх по Шатт-эль-Араб до места, где сливаются Тигр и Евфрат. Наш народ открыл огонь, изобрел колесо, математику, письменность, вино, садоводство, земледелие… Висячие сады Вавилона были здесь, Шехерезада ткала здесь паутину своих сказок халифу Гаруну аль-Рашиду, равным которому был только ваш Карл Великий, и здесь выросли самые могущественные из цивилизаций древности – Вавилония и Ассирия. Даже Великий Потоп начался здесь. Мы пережили шумеров, греков, римлян, арабов, турок, британцев и персов, – последнее слово он произнес словно выплюнул. – Мы и дальше переживем их.
Дюбуа осторожно кивнул. Капитан Тависток предупредил его:
– Мы в иракских водах, платформа – иракская территория, мой юный друг. Как только вы сходите с моего трапа, вы сами по себе, у меня там нет никаких прав, вы понимаете?
– Я просто хочу позвонить по телефону. Очень нужно.
– Почему вам не воспользоваться моей рацией, когда мы будем проходить Эль-Шаргаз на обратном пути?
– Проблем не возникнет, – сказал ему Дюбуа, полностью уверенный в этом. – С чего им возникать? Я же француз. – Когда он совершил вынужденную посадку на палубе, ему пришлось рассказать капитану о «Шамале» и о вызвавших его причинах. Старик только хмыкнул. «Мне об этом ничего не известно, молодой человек. Вы мне ничего не говорили. Первым делом вам следует закрасить ваш иранский регистрационный номер и поставить вместе него G или что вам там больше понравится. Я распоряжусь, чтобы корабельный маляр вам помог. Насколько это касается меня, если меня кто-то спросит, то вы – разовый эксперимент, который судовладельцы навязали мне на шею. Вы сели к нам в Кейптауне, и вы мне совсем не понравились, и мы с вами почти не разговариваем. Хорошо? – Капитан улыбнулся. – Рад видеть вас на борту. В войну я служил на торпедном катере – мы носились по всему Ла-Маншу, – жена у меня из Иль-д'Уэсана, рядом с Брестом: мы туда иногда пробирались тайком, чтобы разжиться вином и бренди, точно так же, как это делали мои предки-пираты. Поскребите англичанина, обнаружите под ним пирата. Добро пожаловать».
Теперь Дюбуа ждал и смотрел на иракского директора.
– Может быть, вы разрешите мне воспользоваться телефоном еще раз завтра, перед отплытием?
– Разумеется. Не забывайте нас. Все началось здесь – все здесь и закончится. Салам! – Директор странно улыбнулся и протянул руку. – Мягких посадок.
– Спасибо, до скорой встречи.
