— И этим человеком были… вы?
Станислас Коэн лишь кивнул в ответ.
— Да. Никто не поверил мне. И знаете, должен признаться, что через время я и сам задался вопросом: а может, все они были правы и я просто-напросто потерял рассудок? После того как вход замуровали, а штольню вычеркнули из плана строительства, я снова пришел сюда и провел собственное расследование на свой страх и риск.
Он замолчал и какое-то время напряженно смотрел мимо меня в пустоту.
— И что… вы увидели? — тихо спросил я.
— Ее, — ответил Коэн дрожащим голосом. — Белую крысу, Крэйвен. Чудовище, которое вы сами описали мне довольно подробно.
— Откуда вы знаете, что это была та же самая? — вмешался Говард. — Вполне может статься, что этих крыс-альбиносов несколько.
— Я знаю это! — запальчиво возразил Коэн. Его глаза заблестели как у сумасшедшего. Гневным движением руки он указал на меня. — Спросите у своего друга, и он подтвердит вам: она… не животное. По крайней мере, не такое животное, как все остальные. Она… — Стэн напряженно думал, пытаясь подобрать нужное слово, но затем пожал плечами и глухо произнес: — Другая.
После довольно продолжительной паузы Коэн вздохнул и неожиданно сменил тему.
— Эта штольня не единственная, — объяснил он. — Здесь есть множество других ходов протяженностью в сотни миль, Крэйвен. А еще здесь, внизу, есть злые… вещи и существа.
Стэн замолчал, и я почувствовал, что не получу ответа, даже если попытаюсь выяснить, что он имел в виду. «Здесь, внизу, есть злые вещи и существа», — снова и снова слова Коэна звучали у меня в голове. Странно, но ужас, который они вызвали во мне, был сильнее, чем тот, который они означали…
Мы пошли дальше. Зеленый свет медленно начал отдаляться от нас, пока не остался где-то позади. Через время мы дошли до места, где кто-то когда-то оставил несколько факелов. Может быть, Коэн, а может, и тот несчастный мужчина, скелет которого мы нашли. Стэн Коэн наклонился, поднял один из пропитанных смолой факелов и поджег его. Через мгновение вечная ночь отступила перед красным светом наших факелов.
Говард пронзительно закричал, когда увидел, что до сих пор скрывала от нас стена из черной темноты.
Сначала я почувствовал боль — тупое, мучительное пульсирование, как будто кто-то изнутри царапал мой череп острыми ногтями. Позже, очень медленно и как бы нехотя, проснулось сознание. Пульсирующая боль прошла, а вместо нее поднялась тошнота и мучительное жжение прямо над правым ухом, куда пришелся удар.
Затем появились образы.
Темнота. Неожиданный красный блеск факела — свет, который наткнулся на ход, и мерцающий луч в вечной ночи, царившей здесь, наверное, с самого начала создания туннеля. Я вспомнил знакомый ход и огромное количество крыс, встреча с которыми, в общем-то, не была неожиданной, но все равно вызвала очередной приступ страха, потому что крысы были размером с овчарок.
Какое-то время я пытался убедить себя в том, что все это было лишь частью абсурдного кошмара, который мне приснился, что крыс размером с овчарку не существует.
Но что-то подсказывало мне, что это был совсем не сон…
Я попытался сконцентрироваться на окружении, в котором находился. В первый момент я ничего не увидел, как ни старался всмотреться в темно-серое болезненное мерцание неприятного света. Прошло много времени, прежде чем мои глаза смогли воспринимать хотя бы контуры предметов. Я попытался пошевелиться и только сейчас заметил, что сижу в неудобной позе, прислонившись к стене. На моих запястьях и щиколотках были надеты широкие, изъеденные ржавчиной железные оковы, от которых шли короткие цепи, прибитые к стене. Я тихо позвал Говарда, затем Коэна, но не получил ответа.
Должно быть, я уже очень давно сидел в таком положении, так как кожа на запястьях была стерта в кровь, а затекшие мышцы нестерпимо ныли. Вместе с осознанием своего положения пришла и боль. Кожа горела огнем, а в спину, казалось, впился миллион раскаленных иголок.
Я приподнялся, насколько мне позволяли оковы, и повернул голову сначала вправо, затем влево. Камера, в которой я находился, была не очень большой. Она имела форму неправильного круга в десять шагов в диаметре, но была такой высокой, что мне не удалось разглядеть потолок. «Почти как башня, — подумал я, — которая странным образом оказалась под землей, на глубине более чем пятьдесят ярдов». Громадных крыс я не обнаружил, но почувствовал, что был здесь не один. И действительно, у противоположной стены камеры я заметил двух человек, тоже в оковах и явно без сознания, — Станисласа Коэна и Говарда.
Неожиданно раздался шум, и я, повернув голову, увидел, как в стене образовался овальный проход высотой с человека. Через него в камеру устремилась целая дюжина больших крыс, подобно серо-коричневому потоку, а за ними показалась стройная фигура с огромной головой крысы. Я насторожился, наблюдая за разбежавшимися по камере крысами и ожидая, когда Синди заговорит со мной и сделает хотя бы какое-нибудь движение, но она словно застыла. Прошло почти десять минут, пока снаружи, из невидимого хода, вновь послышались шаги.
Что-то в звуке этих шагов беспокоило меня, только я никак не мог понять, что именно. Но когда до меня дошло, кого мне предстоит сейчас увидеть, я чуть не закричал от ужаса.
Уже не в первый раз я сталкивался с этим чудовищем — это была крыса. Но не обычная крыса, а чудовище, которое, вероятно, могло быть прародителем всех крыс на земле.
Она была ослепительно белой. От ее сияющей, безупречной белизны слезились глаза. Ее тело было таким же большим, как у овчарки. Странно, но она казалась крупнее, чем в тот раз, когда я впервые увидел ее. Вместе с голым длинным хвостом ее тело достигало полутора метров. В глазах цвета свернувшейся крови светился злой разум, и это, честно говоря, пугало меня больше всего.
Очень медленно зверь — зверь ли?! — подошел ближе, остановился прямо передо мной и на несколько секунд поднялся на задние лапы, чтобы хорошенько обнюхать меня. Затем крыса развернулась, засеменила к Козну и обнюхала его, только более тщательно, чем меня. После этого она немного посидела перед Говардом и, закончив осмотр, побежала назад к двери, но не покинула камеру, а уселась возле Синди и посмотрела на нее.
Стэн Коэн застонал, открыл глаза и попытался выпрямиться, но с жалобным воплем снова опустился на пол.
— Встаньте! — приказала девушка с крысиным черепом.
Голос Синди звучал невнятно, и я с большим трудом понимал ее речь. Казалось, будто с нами пытается говорить зверь, у которого нет для этого соответствующего звукового аппарата. Я с содроганием заметил, что и сама Синди изменилась.
Несмотря на это, светловолосый великан подчинился приказу. С большим трудом Стэн приподнялся и повернул голову. Когда же он увидел белую крысу, его будто ударило током. Коэн с криком подскочил, но цепи не дали ему выпрямиться во весь рост, и он, словно обезумев, попытался разорвать крепкие оковы. Его лицо исказилось в гримасе ненависти.
