Ознакомительная версия. Доступно 41 страниц из 201
Говорят, она это сделала.
— Может быть, — говорит Ват Сомпонг. — Она была сильная.
Говорят, это случилось, когда ребенок уже был большим.
Будущий Теерасак выпал в грязь и кровь из вспоротого живота. Но не умер.
Говорят, когда их нашли, он не плакал, а грыз пуповину.
У него уже были зубы. У недоношенного младенца — зубы.
Говорят… но это неправда.
— А правда то, — говорит Ват, — что однажды бирманцы назначили награду за его жизнь, и Теерасака предали собственные люди. Его схватили во сне, выжгли ему глаза, переломали руки и ноги, вырвали язык — настолько предатели его боялись. И повезли продавать изуродованного, но еще живого Великой Бирме.
Но был один генерал, который остался верен королю. Он собрал воинов, они подстерегли предателей и напали на них. Их было всего двенадцать, а предателей сотни, но они победили.
В бою, когда, казалось, они уже проиграли, случилось чудо. Изуродованный Теерасак не мог видеть или говорить, но мог думать и мог кричать. И он стал кричать — безъязыко. А эхо превратило его крики в утробный крик, похожий на крик слона.
От его ужасных криков предателей охватил ужас, а у героев — наоборот, сердца переполнились праведным гневом.
Белый слон принадлежит королю.
И они победили.
И теперь изуродованный плод победы лежал на их плечах, и они не знали, как поступить. То есть это был совсем простой генерал и совсем простые солдаты. Они не представляли, что так можно поступить с их господином и королем.
— Скажите мне, что делать, господин? — спрашивал генерал у Теерасака, но тот не мог ответить.
И спасители впали в отчаяние.
Сиам — земля отчаяния. Если из отчаяния делать кирпичи, как из глины, его хватило бы на стену высотой в четыре человеческих роста — вокруг всей Великой Бирмы.
— Да, — говорит Ват. — Так много отчаяния… И тогда появился он.
— Он, это кто? — спрашиваю я.
— Он, — говорит Ват Сомпонг. — Это он. Страшный бледный человек. Европеец.
Страшный человек сказал, что поможет Теерасаку — и ничего за это не возьмет. Кроме одного — его изуродованной плоти.
Генералу не понравилось ничего из сказанного человеком, но другого выхода он не видел. Это был совсем простой генерал. И тогда генерал пришел к своему королю за советом:
— Что мне ответить, господин?
Генерал молил об ответе. Теерасак молчал — он ведь не мог говорить.
И тогда генерал согласился на предложение страшного человека.
Все случилось быстро. Страшный человек дал Теерасаку новые руки и ноги, новые глаза и даже новый язык, а себе забрал гниющую плоть короля.
И вот Теерасак открыл железные глаза, оперся на железные руки, встал на железные ноги. И первое, что он сказал генералу железным языком:
— Нет.
Понимаете? Теерасак с самого начала говорил «нет», но у него не было языка, ни рук, ни ног, ни даже век — и генерал его не услышал. Вернее, я даже думаю — не захотел услышать. Ведь это было решение, которое продлило бы муки генерала. Смотреть, как умирает твой король, и ничего не делать.
А теперь генерал понял, что совершил ошибку.
Иногда самое важное — суметь отказаться, господин Козмо.
— И генерал молча встал и вышел. И шел он день и два, и три, без пищи и воды, а когда не смог больше идти, лег на землю и пополз. А когда сил у него совсем не осталось, генерал достал нож и перерезал себе горло. И умер, истекая кровью, в дорожной пыли.
Ват замолкает и молчит так долго, что я не выдерживаю:
— И что дальше? Что случилось с Теерасаком? Чем закончилась история?
Сиамец поднимает глаза, потом говорит сухо:
— Он умер.
— То есть как… просто взял и умер?
— Да, просто умер, — кивает Ват Сомпонг.
— И все?
— И все, — лицо непроницаемое. Конец истории. — Господин желает что-нибудь еще?
…Тридцать лет прошло.
— Значит, у вас был король? — спрашиваю у девушки с глазами, словно вырезанными ножом.
— Да, господин.
Она отводит взгляд.
— Мы идем спиной к будущему, — говорит Ват Сомпонг. — Поэтому не видим его. Мы можем смотреть только в прошлое… Контракт готов, господин Козмо. Нужна только ваша подпись.
Я знаю, что вы хотите спросить.
Да, я подписал.
С тех пор я женатый человек. Можете присылать поздравления. Впрочем, уже не стоит. Нет, не стоит. Не беспокойтесь.
…Когда мы остаемся одни, Нитхинан смотрит на меня.
Я протягиваю руку. Мои пальцы испачканы чернилами.
— Иди ко мне, о моя ведущая к сокровищам! Возьми меня за руку и веди в сад удовольствий и неги…
Темные глаза.
У меня вдруг перехватывает горло. Перед глазами все плывет. Я говорю:
— Обними меня, пожалуйста, Нитхинан. Мне до смерти страшно.
7. Сравнительная порохологияЯ не рассказываю историю. Я наматываю ее на кабестан. Тугими кольцами, обжимая подробности и детали в один тонкий металлический трос.
Виток, виток, виток…
Давайте поговорим о бездымном порохе. Я все-таки закончил артиллерийский класс.
У галлийцев пироксилин. Он мощный, но разлагается даже при нормальной температуре.
У немцев баллистит.
У итальянцев филит. Хорошее название.
У англичан кордит. Хороший порох.
У нас опять-таки пироксилин — который, отсырев, превращается в мощнейшую взрывчатку и к чертям разносит орудие. Вместе с орудийной прислугой.
Понимаете, к чему я клоню?
Надо делать, как у англичан.
Англичане — лучшая морская нация в мире.
Но лучший снарядный порох — у американцев. Пироколлоид. Ни черта с ним не делается. Не окисляется, не боится влаги, не взрывается в стволе. И однородный, после прессовки и обвалки хоть вместо резинового ковра к адмиральскому трапу. И ровное медленное горение, без детонации — что самое главное.
Американцы — молодцы. Еще бы. Секрет пороха они свистнули у русских.
Я знаю это, потому что мне рассказал подвыпивший русский лейтенант с клипера «Джигит». Клипер был старый и уютный, как глоток коньяка у камина; в скрипе дерева и трепете белых парусов, а лейтенант молодой и отточенный, с хромированным блеском хорошего механизма. Автоматон. Казалось, когда он разливает водку, я слышу слаженное «чик-чик-чик» шестеренок. Молодые русские офицеры все как один хотят походить на англичан…
Ознакомительная версия. Доступно 41 страниц из 201
