не «преимущество», а новое качество: «хозяин». Дальше Вернадский добавляет: «Несомненно, это открытие лежит в основе, как это мы видим теперь, последовавшего после него всего будущего рода и нашей силы». Самые важные слова еще не приведены. Слушайте же! Создание огня, сжигание живой природы придали человеку силу, и эта сила «вывела его из ряда других организмов и явилась прообразом его будущего». Вот как: вывела его из ряда других организмов! Позднее люди овладели силой пара, электричества. «Планета, — заключил Вернадский, — стала светиться еще больше, и мы находимся в самом начале времени, значение и будущее которого остается пока вне нашего внимания». Вскоре союзником огня стал холод: возможности криобиологии пока еще непредсказуемо широки. Особенно сейчас, когда человечество овладевает энергией атомной.
Реалист. О ней уже упоминали. Пока что это открытие не очень способствовало продлению человеческой жизни, зато породило угрозу всеистребляющей войны. Но ведь и будничная, повседневная мирная жизнь таит столько угроз! Боюсь, все заблаговременно обезопасить людям не под силу. Приведу один пример: гигантские многовековые секвойи — великолепный стометровый символ жизненной мощи. Их можно считать вечными. И вдруг секвойи начали чахнуть. Выдающиеся ботаники, сведущие лесоводы, специалисты фитопатологии пытались постичь причину болезни деревьев, высившихся задолго до того, как Колумб открыл континент. Отжили свое! — готовы были заключить все. А оказалось, деревья маялись и чахли оттого, что под их корой поселились и стали разъедать ситовидные кольца крохи мурашки! Но муравьи появились на земле миллионы лет назад. Почему же они не вредили секвойям прежде?
Оказывается, потоки экскурсантов, круглый год навещающих парк, забивали баки для мусора, предусмотрительно расставленные там и сям, но, разумеется, не под деревьями. В баках — коробки и банки из-под консервов, недоеденные сандвичи, молочные пакеты… А фуражиры муравьиных семей обнаружили эти на редкость обильные кормушки, и отсюда потянулись цепи крошечных носильщиков. Гнезда росли, расширялись, внедрялись в глубь стволов, разрушали сосуды, по которым поднимаются соки из корневой системы, ослабляя питание крон.
Спасти деревья оказалось несложно. Мусорные баки убрали и муравейники истребили. И секвойи вскоре получили возможность спокойно доживать запрограммированный им век.
Похоже на басню, правда? Секвойи и муравей — гигантская модель заболевания и счастливого исцеления. Но этот пример поучителен и в другом плане: насколько замаскированны и коварны опасности, угрожающие жизни. Сколько ходов, щелей, сквозь которые способна вставить Атропос свои ножницы.
Фантаст. Мне этот пример представляется еще одной иллюстрацией могущества человеческого гения, его способности изменять ход вещей в природе. И раз уж речь зашла о муравьях, обращаю ваше внимание: в современной зарубежной литературе все чаще повторяется, что не человек, а насекомые были главной ставкой природы в органическом мире. Ссылаются на общую массу их живого вещества, на их необозримое разнообразие, на их вездесущность. Но хоть науке и известны разнообразные формы перерыва и возобновления жизненного процесса особей и их ансамблей у насекомых, в массе они служат доказательством предопределенности средних сроков жизни. К тому же, если судить по палеоэнтомологической информации, насекомые вообще на протяжении миллионов лет остаются неизменными. А гомо сапиенс — единственный вид, похоже, самый молодой среди прочих обитателей планеты, — все плотнее заселяет сушу, делает первые шаги к освоению морского и океанского дна, совершает уже не первые шаги к космической разведке и, насколько можно судить по данным антропологов, на протяжении истории вида по крайней мере утроил среднюю продолжительность жизни.
Реалист. Согласен, могу только повторить то, что уже сказал: «Факты говорят о тенденциях роста средней продолжительности жизни в течение всей истории человечества».
Фантаст. Да, но, признавая это, вы не осмеливаетесь взглянуть на процесс шире. Вот, к примеру, ваш американский коллега, биофизик Н. Рашевски попробовал бросить взгляд в будущее человека, вооружившись для этой цели математикой. В № 4 тома 34 «Бюллетеня математической биофизики», издаваемого им (он руководит лабораторией математической биологии при университете штата Мичиган), доктор опубликовал сообщение, в котором объявляется: «Всё заставляет подозревать, что человеческое общество находится в процессе эволюции в направлении состояния, какое нам известно по пчелам и муравьям». А это, как мы помним, общества, разделенные на долгоживущих продолжателей рода и на касту рабочих, чей жизненный срок в несколько раз короче! Когда я впервые прочитал его статью, теперь можно в этом признаться, первая мысль у меня была, что статья не случайно напечатана в № 4 — апрельском. Некоторые вполне солидные журналы разрешают себе такую вольность: печатают в апрельских номерах наукообразные первоапрельские шутки-розыгрыши. Чтоб не попасться впросак, я разослал копии статьи Рашевски по пяти адресам — вполне авторитетным и заслуживающим полного доверия математикам. Попросил проверить построения автора с чисто математических позиций. И что же? Получил пять однозначных ответов: математических промахов или огрехов в рассуждениях нет, задача решена вполне корректно. Беда, однако, в том, что условия задачи, сформулированные Рашевски, составлены на ошибочных, «некорректных» аналогиях, на силлогизмах мнимых. Это и сделало его выводы сплошным заблуждением! Математика как метод исследования здесь, конечно, ни в чем не виновата. Подобно счетной машине, она не может отвечать за смысл решения. Как говорил один персонаж из старой комедии на колхозную тему: «Дойная корова в фуражный баланс не вникает, она свое дело знает: какого в нее корма вкладено, такого молока и будет взядено!» Если составить неправильное условие задачи, машина выдаст нелепый ответ…
Впрочем, при желании и при достаточном запасе снисходительности рациональное зерно, вернее, зернышко в анализе доктора Рашевски можно рассмотреть. Попытка опереться на опыт естественной эволюции для прогноза далекого будущего рода людского была бы вполне правомерной. Но для этого требовалось бы, во-первых, включить в аналогию весь добытый наукой свод знаний о биологии пчел и муравьев, во-вторых, не упускать из виду то, о чем мы недавно говорили, — что человек дитя не только природы, но и общества. Рашевски не сделал ни первого, ни второго. Больше того — он не увидел, что магистральное направление эволюции человека с древнейших времен и до наших дней уже с достаточной убедительностью и ясностью определилось как равнодействующая обеих форм движения, определяющих существование человека, — и биологической, и социальной. Куда же ведет эта магистраль?
Вообразим две оси. На вертикали разместим полтораста, для начала, делений, каждое будет соответствовать году человеческой жизни. На горизонтали — она должна быть достаточно длинной — расположим полторы тысячи делений, и каждое будет соответствовать тысяче лет. Пометим на соответствующих местах точки, которыми характеризуется средняя продолжительность жизни человека в данном тысячелетии. Дальше соединим нанесенные точки. О чем нам скажет полученная кривая? О том, что на протяжении
