– Вифал!
Кузнец приподнял брови, скривившись от мгновенной боли, и сказал:
– Обычно он со мной неразговорчив. – И, обращаясь уже к юноше, продолжил: – Рулад, я не настолько жесток, чтобы приветствовать твое очередное появление.
– Кто она, эта… предательница?
Сандалат фыркнула.
– Смешно! Разве он похож на меченосца богов? Мы обознались.
– Даже если ты права, – прогудел Вифал, – я не собираюсь ему это сообщать.
Рулад кое-как поднялся.
– Оно меня убило!
– Да, убило, – согласился Вифал, – хотя я не знаю, о ком ты говоришь.
– О форкруле ассейле.
Сандалат напряглась.
– Аккуратнее надо выбирать себе врагов, эдур.
Раздался полуистерический хохот. Рулад начал подниматься на холм.
– Я его не выбирал, женщина!
– Право выбора – большая редкость, эдур.
– Что она здесь делает, Вифал?
– Увечный бог решил, что мне будет скучно с тремя безмозглыми нахтами.
– Она твоя любовница?
– Не говори глупостей, – окрысилась Сандалат.
– Поддерживаю, – согласился с ней Вифал.
Рулад прошел мимо.
– Я должен вернуть свой меч, – пробормотал он, направляясь прочь от берега.
Пара повернулась и продолжала наблюдать за ним.
– Не тот ли это меч, – тихо спросила Сандалат, – что приказал тебе выковать бог?
Вифал кивнул.
– Моей вины в этом нет.
– Тебя заставили.
– Да.
– Зло – не сам меч, а тот, у кого он в руках.
Оружейник смерил женщину взглядом.
– Мне плевать, если ты опять раскроишь мне череп, но ты мне все больше действуешь на нервы.
– Могу заверить, что испытываю к тебе такие же чувства.
Вифал отвернулся.
– Пойду в палатку.
– Куда же еще? – огрызнулась она вслед. – Поплачься своему богу. Ему еще не надоело слушать твое жалобное нытье?
– Надеюсь, он проявит свою милость, – обронил Вифал.
– С какой стати?
Оружейник не ответил и благоразумно спрятал лукавую улыбку.
Брис Беддикт с расстояния десяти шагов от трона наблюдал за торжественным входом короля Эзгары Дисканара в купольную залу. На вельможном челе были написаны досада и раздражение – ему только что пришлось обойти вокруг разлегшегося на полу седы Куру Квана. Привычная невозмутимость не сразу вернулась на лицо Эзгары.
В тронной зале короля ожидала кучка сановников и стражников. Справа от престола расположился первый евнух Нифада с короной Летера на кроваво-алой подушечке. Первая наложница Нисалл преклонила колени слева от тронного помоста. Помимо Бриса и шести его охранников, в зале находился финадд Герун Эберикт с шестью солдатами подчиненной ему дворцовой стражи.
Коронацию в день Седьмого Завершения, хотя, возможно, и не сам этот день – дебаты о реальной дате так ничего и не прояснили, – могли наблюдать лишь немногие избранные. Естественно, поначалу все замышлялось иначе. Планы смешали беспрерывные мятежи. Список гостей пришлось сильно урезать в интересах безопасности, но и в этом составе Бриса беспокоило присутствие Геруна Эберикта.
Король подошел к помосту, волоча шелковый шлейф мантии по отшлифованному мраморному полу.
– Сегодня, – торжественно провозгласил Нифада, – Летер обретает статус империи.
Стражники вязли на караул. Эзгара Дисканар ступил на помост и медленно обвел взглядом залу.
Первый евнух остановился перед ним и вытянул руки с подушечкой.
Король взял корону и примостил себе на голову.
– С этого дня, – объявил Нифада, сделав шаг назад, – Летером правит император. – Он повернулся лицом к остальным. – Император Эзгара Дисканар.
Стража приняла стойку «вольно».
Вот и все.
Эзгара – на троне.
Постаревший, дряхлый и растерянный.
Окна дома были плотно закрыты ставнями. Дорожка заросла сорняками, вдоль стен по обе стороны крыльца вились дикие виноградные лозы. С улицы доносилась вонь пожарищ и откуда-то из квартала Ползучих гадов в центре города, за Отстойным озером – отдаленный гул толпы, свидетельство очередного мятежа.
От Рыбачьих ворот Сэрен Педак и Багровая гвардия пустили лошадей шагом. На грязных улицах – следы грабежей, тут и там – трупы горожан, мертвые кавалерийские лошади. Подозрительные личности поспешно ныряли в переулки и боковые улочки. Сожженные здания, своры набежавших с заброшенных хуторов и лесов голодных собак, стайки жмущихся по углам беженцев – столица королевства Летер, похоже, утонула в пороке и варварстве задолго до появления на горизонте вражеских армий.
Сэрен поразило то, с какой быстротой рухнули привычные устои. Несмотря на ее собственное презрение к некоторым повадкам своего народа, глубоко в душе аквитор сохраняла веру в природную жизнестойкость летерийцев. А теперь взору предстала картина внезапного, бесповоротного развала. На волю выплеснулись алчность и жестокость. Страх и паника отзывались в людях скотством и безразличием к чужой беде.
Всадники проезжали мимо тел местных жителей, брошенных посреди улицы умирать мучительной смертью от потери крови.
По широкой аллее рядом с каналом полдня назад пронеслась озверевшая толпа. Следы борьбы показывали, что на своем пути она смяла пытавшихся противостоять ей солдат. Выходящие на улицу особняки и здания были разорены и разграблены. Мостовая стала липкой от крови, на ней отпечатались следы от колес десятков повозок – очевидно, гарнизон все же вернулся и вывез погибших солдат.
Стальные Прутья и гвардейцы почти всю дорогу хранили молчание. Даже подъехав к дому Сэрен, они не спешились и не убрали руки с оружия, не ослабили бдительности.
Аквитор соскочила на землю.
Чуть помедлив, Стальные Прутья и Корло последовали ее примеру.
– Непохоже, чтобы дверь взломали, – заметил маг.
– Я же говорила – у меня нечем поживиться, – ответила Сэрен.
– Не нравится мне это, – проворчал Поклявшийся. – Если вдруг нагрянет беда…
– Не нагрянет. Мятежи скоро прекратятся. Чем ближе армия эдур, тем спокойнее будет в городе.
– В Трейте все было наоборот.
– Верно, но здесь не Трейт.
– Не пойму, почему ты так решила, – покачал головой воин.
– Ступай искать свой корабль, Поклявшийся. – Сэрен повернулась к остальным. – Спасибо всем вам. Мне очень повезло, что я встретила вас и нашла в вашем лице верных спутников.
