на голове пехотинца вместо шлема. Череп треснул, как арбуз. Мех пропитался кровью. Пехотинец выронил саблю, упал на колени и исчез среди других тел.
Второй противник оказался вооружен топором. Это был рослый татарин. Настоящий багатур. Он успел нанести боярину мощный удар, который Коловрат отразил щитом. А в ответ всадил клинок багатуру прямо в живот, обтянутый кожаным доспехом поверх теплой одежды. Кожа треснула на морозе, клинок воеводы вспорол внутренности татарину, но тот не сдавался. Только охнул и попытался нанести еще один удар. Однако Коловрат оказался быстрее. Вскинув руку, воевода коротким ударом пронзил грудь противнику и кончил эту схватку. Багатур, не выпуская топора, завалился навзничь, подминая под собя еще двоих пехотинцев. Впереди показался свободный участок заснеженной поляны с пороками и замершей от страха прислугой.
Коловрат быстро огляделся. За левым плечом тяжело дышал Ратиша, только что заколовший своего поединщика. Верткий попался, едва не лишил жизни самого Ратишу. Рядом прорубался сквозь строй татарских пехотинцев Наум, спокойно работая мечом, словно обтесывал бревна. Еще десяток рязанцев яростно рубились с татарами по бокам. Строй пехотинцев, защищавших пороки, не выдержал столь мощного удара и разорвался посередине, как и рассчитывал воевода.
Увернувшись от хлесткого удара сабли и быстро расправившись поочередно еще с двумя татарами, что возникли у него на пути, словно тени из зыбкой темноты, воевода устремился к порокам. Он прихватил с собой Ратишу и дюжину ратников. А Науму предоставил добивать татарский отряд, который уже рассыпался на мелкие группы. Насколько смог судить Коловрат, на поляне больше не было никаких сил, способных помешать его дерзкому плану. Во всяком случае, сейчас. Татары, заряжавшие метательные орудия, были не в счет. Едва узрев перед собой рязанцев с окровавленными мечами, они бросились наутек, побросав оружие, и мгновенно растворились в лесу.
Впрочем, не всем так повезло. Двое от страха споткнулись о разбросанные вокруг камни. А когда поднялись, были тут же схвачены подоспевшими ратниками. Коловрат, подчиняясь внезапно возникшей идее, приказал спеленать их, а не казнить пока. Остальные же разбежались кто куда.
– Пущай бегут, – остановил воевода одного из арбалетчиков, – не трать на них стрелы. Пригодятся еще.
И, обернувшись к Ратише, добавил:
– Давай-ка с пороками разберись. Все веревки и ремни порубить, а сами подпалить. Заготовленные горшки с горючей смесью – сжечь.
Ратиша собрал ратников и бросился выполнять приказание. Спустя малое время три из четырех захваченных пороков были изувечены до такой степени, что уже не представляли опасности для стен и башен Рязани, до которой отсюда было рукой подать. Но воеводе этого было мало. Об искореженные остовы рязанцы разбили несколько горшков с горючей смесью. Коловрат собственноручно выдернул из снега горящий факел и поджег их все, один за другим.
– Знатный костер, – промолвил Наум, появляясь из темноты, – дело сделано. Но пора уходить, Евпатий Львович. Не ровён час, нагрянет конница. Те, кто убег, уже в лагерь наверняка добрались и шум подняли. Могут нас отрезать на обратном пути от города.
Только сейчас Коловрат обратил внимание, что звон оружия за его спиной, и так едва различимый сквозь завывания вьюги, стих совсем. Обернувшись, воевода заметил, что русичи расправились с последними пехотинцами. И теперь собрались вокруг костра, устроенного на поляне воеводой Рязани. Высокие сосны окружали поляну только с трех сторон. А от городской стены полыхавшие пороки отделял лишь невысокий кустарник.
– Много народа потеряли? – осведомился воевода строго.
– Почитай треть, – ответил в тон ему Наум, – а татар всех положили. Повезло нам. Но лучше не искушать судьбу. Пойдем к дому, Евпатий Львович, покудова путь свободен.
– Пойдем, – кивнул Коловрат, разглядывая последнее метательное орудие, которое еще не успели изрубить, и вдруг вымолвил неожиданно для себя: – Хотя погодь-ка еще маленько.
– А ну, стой! – прикрикнул он на удивленных ратников, уже занесших мечи и топоры над обреченным пороком. – Разворачивай его в обратную сторону.
И сам первым ухватился за балку, помогая ратникам.
– Вона ты чего задумал, Евпатий Львович, – усмехнулся Наум, кликая остальных на подмогу, – и то дело.
Всем миром рязанцы поднатужились, и огромная махина, вмерзшая в снег, оторвалась от поверхности. А затем со скрипом стала разворачиваться в сторону лагеря Батыя.
– Навались, соколики! – орал воевода, перекрикивая вой ветра. – С нами Бог!
Вскоре они развернули порок так, чтобы тот смотрел почти в противоположном направлении. Бросив взгляд на отблески огней, что метались по небу над лагерем, воевода решил, что этого будет достаточно. И подошел к связанным «артиллеристам», что сидели прямо на снегу, под охраной нескольких рязанцев.
– Развяжи-ка их, – приказал Коловрат охранникам.
А когда испуганные татары встали напротив него, потирая запястья и ожидая своей участи, произнес по-русски, словно был уверен, что его поймут и без толмача:
– Тащите последний оставшийся горшок, – приказал он татарам, кивнув в сторону орудия. – Заряжайте быстро. Отправим гостинец Батыю, чтобы знал, собака, как к нам в гости без спросу хаживать!
Татары только кивнули. А потом мигом приладили горшок и принялись натягивать жилы с помощью барабана.
– Веселее, соколики! – подмигнул им Коловрат. – Нам поспешать надо.
Вскоре все было готово. Трещали натянутые жилы. Горел подпаленный горшок. Все рязанцы наблюдали за действиями «артиллеристов», только дивясь их ловкости на таком морозе.
– Давай! – махнул рукой воевода.
Взвизгнули жилы, раздался звонкий деревянный стук двух балок, и огненный гостинец улетел в сторону лагеря Батыя. Звуков было не слышно из-за вьюги. Но почти тотчас на краю татарского лагеря воевода увидел яркую вспышку. Коловрат даже удивился, разглядев мощное зарево, словно угодил в целый погреб с зажигательными горшками.
– Молодцы, – похвалил воевода, – метко стреляете. Благодарю за службу!
– Знатно получилось, – усмехнулся Наум, тоже закивав головой.
– Вот теперь, – заявил Коловрат, обернувшись к ратникам, – сжечь порок и к дому!
– А с этими-то чего делать, Евпатий Львович? – уточнил Наум, указав на пленных татар. – Здесь же и кончить?
– С этими? – воззрился воевода на двух татарских «артиллеристов», словно впервые их увидел. – Помогли они нам, конечно. Да только и зла принесли уже немерено. Полстены городской разнесли, того и гляди враг с их помощью в Рязань ворвется.
Коловрат задумался на мгновение и рассудил так:
– Одежу с них снять и привязать вон к той сосне. Повезет – выживут. А нет, так не жалко.
– Может кишки им выпустить для надежности?
