Телефон зазвонил, когда Джон ехал домой. Скоро это будет уже не его дом, подумал он, доставая из кармана мобильник.
– Да?
– Это я, – этот голос он не слышал уже целую вечность. – Марвин.
– Марвин? – вырвалось у Джона. – Да это же… – Его удивление не находило слов. – Как ты? Откуда ты звонишь?
Голос звучал слабо, издалека и доходил с некоторым запозданием, как это бывает при трансатлантической связи.
– Не один ли хрен, где я сейчас. Я звоню не для того, чтобы посудачить о старых добрых временах. Я звоню ради тебя. Ты, брат, попал в большую передрягу. Ты нас всех смываешь в унитаз и еще воображаешь, что делаешь что-то хорошее. Поэтому я и звоню тебе, старик.
– Что? – Джон заморгал. Снаружи проносились уличные фонари, словно цепь перламутровых лун на черном бархате.
– Джон, я знаю, ты стал важным фраером, и все слушают твои команды, но раз в жизни, я тебя прошу, один раз в жизни выслушай меня. До конца. Потому что на сей раз это чертовски важно, ты понял? – Глубокий вдох. – Я был на излечении. В одной клинике. Всякие анекдоты и все, что напечатано петитом, я расскажу тебе как-нибудь в другой раз, важно то, что я встретил там одного человека, который во многое посвящен. Который абсолютно – понимаешь? – знает абсолютно все, что творится за кулисами. Потому что он сам был в игре, которая там идет, и вышел из нее. Почему они за ним и охотятся, кстати сказать. Пока все понятно?
– Хм-м, – Джон наморщил лоб. – Ну, понятно.
– И первый лот в этом аукционе – как раз твои деньги. Твой проклятый триллион долларов. Проценты, проценты на проценты и пятьсот лет и вся эта лабуда. Состояние Фонтанелли, ну, все знают из кино, из телевидения и из радио. Да, ты там хоть сидишь?
Джон невольно удостоверился в этом, проведя рукой по ласкающе-мягкой коже заднего сиденья.
– Да.
– Хорошо. Потому что состояния Фонтанелли на самом деле вообще не существует.
Труднопостижимым образом голос Марвина звучал иначе, чем обычно. Он не был ни пьян, ни под кайфом, но не был и таким, каким Джон его помнил.
– Интересно, – осторожно произнес он. – Марвин, я сейчас как раз еду в бронированном «Мерседесе», который стоит миллион долларов, и я воображаю, что я его даже купил. И не на те деньги, которые заработал, развозя пиццу, это я знаю совершенно точно.
Марвину, казалось, было не до шуток.
– Да, брат, ясно, они дали тебе кучу денег. Это несомненно. Фишка не в этом. Фишка в том, что деньги эти взялись не оттуда, откуда ты думаешь. В старой Флоренции, правда, был Джакомо Фонтанелли, и он тоже был купец и, пожалуй, даже твой предок, но он не оставил никаких денег. Нуль он оставил. Nada. Niente.
– О! – удивился Джон. И откуда Марвину может быть известно то, что раскопала Урсула? Кто вообще может об этом знать? – Тогда откуда же они?
– Когда-то, – начал объяснять Марвин, – в середине восьмидесятых был один тайный проект под названием Millennium Fonds. Что-то вроде инвестиционного фонда, но доступный только для типов с очень большой мошной. Скинулись банкиры, промышленники и другие тяжеловесы, пока не собралось на счете триллион долларов. Это и были деньги, которые ты получил. Вся прочая чушь – предсказание и так далее: все выдумка и обман. Завещание, вообще все бумаги – сфабрикованы. Ты угодил в тайный сговор, в котором все знают, что идет игра, только ты не знаешь. И пресса не знает. А все остальные посвящены. Маккейн. Семейство Вакки. Никакого Микеланджело Вакки на самом деле никогда не было. Ты хоть раз заглянул в какую-нибудь книжку по истории последних пятисот лет? Да нет такого гениального человека, который смог бы такое состояние провести через весь этот хаос целым и невредимым, говорю тебе. Абсолютно исключено. Все сплошное надувательство, поверь мне. Тебя подставили. Тебя использовали, все это время тебя только использовали. Ты с самого начала был их марионеткой. И теперь, Джон, наступил час расплаты. Теперь они придут, чтобы снять кассу. Потому что инвестиционные фонды существуют не только для того, чтобы вносить в них деньги, когда-то они захотят и забрать их. Причем не баш на баш, а с прибылью.
– Час расплаты? – тревожно повторил Джон. Было что-то в трепе Марвина такое, от чего мурашки бежали по спине. То ли в звучании его голоса, то ли в том, как он об этом говорил? – Что ты несешь, Марвин? Допустим даже, что все так и есть, кому какая выгода от того, что происходит?
– Да дело не в этом, болван! Дело не в том, что происходит, а в том, что произойдет. Ну, дошло?
Джон почувствовал желание опустить стекло машины и просто выкинуть телефон в темноту.
– Нет. Мне очень жаль.
– Мировое правительство, старик. Ты сейчас куешь мировое правительство. А это как раз то, чего они хотят. Все прочее – младший потомок мужского рода, наследство, прорицание – это все кино. Голливуд. Сплошное вранье. Людям пыль в глаза пустить. Единственное, чего они хотят, чтобы возникло мировое правительство, а ты – только подставка, чтобы люди это не только приняли, но и с восторгом подыграли. Потому что люди в тебя верят. Ты наследник, ты исполнишь прорицание, ты вернешь нам всем будущее, аминь. Чушь, Джон. И виноват будешь ты. Мировое правительство, это значит, они получат еще одно место, которым они будут манипулировать, подкупать и править из-за его спины. Это все намного упростит для них. Они получат над всеми нами окончательный контроль. Они впечатают нам в шкуру код, клеймо, а мы еще и будем радоваться, что теперь не надо таскать с собой кредитную карточку. Они отговорят нас рожать детей, а будущих рабов станут выводить в своих генно-технических лабораториях такими, какие им нужны. И наступит время, когда останутся только они, порядка тысячи семей, которые получат абсолютное господство, это будет раса господ, а мы, остальные, будем их рабами, безмозглыми, беззащитными, просто мясо. Джон, я заклинаю тебя, ты должен это остановить!
На протяжении какой-то минуты он ему даже верил. В эту минуту ему казалось, будто занавес разорвался пополам, и взгляду открылась картина неописуемого ужаса, заговор чудовищного масштаба, такой страшный мир, один вид которого мог стоить рассудка тому, кто туда заглянул. Но потом ему вспомнилось, что Марвин всегда был чем-нибудь одержим – то пришельцами из космоса, то сагами индейцев, то наркофилософией Карлоса Кастанеды, то пророческой силой рун, то целебной силой драгоценных камней.
– А что твой таинственный знакомый говорит насчет Элвиса Пресли, как он там, жив, нет?
– Что? – задохнулся Марвин. – Эй, ты в своем уме?
– Марвин, забудь об этом. Все, что ты сказал, невозможно. Никто не смог бы спланировать так, как это происходит в реальности.
В трубке с запозданием межконтинентальной связи послышался вопль отчаяния.
– Ты не знаешь, на что они способны! Они проникли во все структуры, во все организации и партии… они стоят за всем, всем управляют… И у них есть технологии, которых ты себе даже представить не можешь, гипноз, невероятные наркотики, которые могут повлиять даже на твою ауру…
