— Мне очень жаль. Наверное, мне не следовало его убивать.
Сэйзед усмехнулся.
— Тогда его убил бы собственный возраст, госпожа. Ты поступила правильно. Я внесу в хроники упоминание о том, что лорд-правитель был сражен одной из угнетенных им скаа.
Вин покраснела.
— В хроники?
— Разумеется. Я по-прежнему остаюсь хранителем, госпожа. Я должен запоминать все, в том числе исторические события.
— Но ты ведь не станешь много писать обо мне?
Почему-то мысль о том, что о ней станут рассказывать легенды, смущала Вин.
— Я бы на твоем месте не беспокоился, госпожа, — с улыбкой сказал Сэйзед. — Я и мои братья будем очень заняты в ближайшее время. Нужно много запомнить и сохранить, еще больше — рассказать миру… Сомневаюсь, что твоя история так скоро понадобится человечеству. Я запишу все, что произошло, но какое-то время придержу эти знания, если хочешь.
— Спасибо, — искренне поблагодарила Вин.
— Та сила, которую лорд-правитель обнаружил в горах, — сказал неожиданно Марш. — Может, это была алломантия? Ты ведь говорил, что об алломантии нет упоминаний до его восхождения на трон.
— Это возможно, мастер Марш, — согласился Сэйзед. — О происхождении алломантии говорит всего несколько легенд, и они утверждают, что алломанты «появились вместе с туманом».
Вин сдвинула брови, размышляя. Она всегда считала, что прозвище «рожденный туманом» возникло оттого, что алломанты предпочитают выходить по ночам. Она никогда не думала, что связь может быть более глубокой.
«Туман реагирует на алломантическую силу. Он кружится возле алломантов, тянется к ним, когда они воспламеняют металлы. Что я почувствовала в тронном зале, уже умирая? Мне показалось, я извлекаю нечто из тумана».
Что бы она ни сделала тогда, повторить это Вин была не в состоянии.
Марш вздохнул и поднялся. Он проснулся несколько часов назад, но уже выглядел уставшим. Голова его постоянно клонилась вперед, как будто ее тянули к земле металлические стержни.
— Это… больно, Марш? — спросила Вин. — Все эти железки…
Марш ответил не сразу.
— Да, — сказал он. — Все одиннадцать… пульсируют. Боль как будто отражает мои чувства.
— Одиннадцать? — изумилась Вин.
Марш кивнул.
— Да. Два стержня в голове, восемь в груди, один в спине — он соединяет все остальные. Это, кстати, единственный способ без труда убить инквизитора — отделить верхние стержни от нижних. Кел для этого лишил инквизитора головы, но куда легче выдернуть центральный стержень.
— А мы думали, что ты умер, — сказала Вин. — Когда мы нашли труп и столько крови…
Марш кивнул.
— Я хотел послать весточку, что жив, но в первые дни они постоянно следили за мной. А я не ожидал, что Кел начнет форсировать события.
— Никто не ожидал, мастер Марш, — заметил Сэйзед. — Никто ничего подобного вообще не предполагал.
— Но он это сделал, — сказал Марш, качая головой. — Негодяй! Я никогда не прощу ему две вещи. Первое — что он украл мою мечту разрушить Последнюю империю и сам все провернул.
Вин подождала, но Марш молчал, и тогда она спросила:
— А второе?
Марш повернул к ней металлические глаза.
— Второе — что он позволил убить себя ради этого.
— Позволь спросить, мастер Марш, — обратился Сэйзед, — чей труп нашли тогда госпожа Вин и мастер Кельсер?
Марш отвернулся, глядя на город.
— Вообще-то там было несколько трупов. Видите ли, процесс изготовления нового инквизитора довольно грязен. Я бы предпочел не говорить об этом.
— Да, конечно, — Сэйзед склонил голову.
— А вот ты, — сказал Марш, — мог бы рассказать мне о существе, из которого Кельсер слепил лорда Ренокса.
— О кандре? Боюсь, даже хранителям немного о них известно. Кандра сродни туманному призраку, а может, это одно и то же, только кандра старше. Они предпочитают держаться в тени, оставаться незамеченными — люди не любят их, — но некоторые из знатных Домов нанимают их от случая к случаю.
Вин нахмурилась.
— Тогда… почему Кельсер не выставил такого кандру, чтобы тот погиб вместо него?
— Видишь ли, госпожа, — вздохнул Сэйзед, — кандре, чтобы кого-то изобразить, требуется сначала съесть его. Кандры такие же, как туманные призраки, у них нет собственного облика.
Вин содрогнулась.
— Ох…
— А знаешь, он вернулся, — сказал Марш. — Он больше не использует тело моего брата, нашел какое-то другое, но явился повидать тебя, Вин.
— Меня? — По спине Вин пробежал холодок.
Марш кивнул.
— Он что-то говорил о предсмертных распоряжениях Кельсера. Мне кажется, это существо видит в тебе своего нового хозяина.
Вин вздрогнула.
«Это… эта тварь сожрала тело Кельсера».
— Я не хочу, чтобы оно тут было, — сказала она. — Я его прогоню.
— Не стоит торопиться, госпожа, — возразил Сэйзед. — Кандра — очень ценные слуги, но с ними рассчитываются атиумом. Если Кельсер оплатил долгосрочный контракт с кандрой, глупо отказываться от его услуг. Кандра может оказаться весьма полезным союзником.
Вин покачала головой.
— Меня это не волнует. Я не хочу, чтобы оно болталось рядом. Особенно после того, что оно сделало.
Все замолчали. Наконец Марш вздохнул.
— В любом случае, если не возражаете, мне пора в крепость — новый король хочет, чтобы я ознакомил его с делами братства.
Вин нахмурилась.
— Я не понимаю… а зачем нам вообще теперь братство?
— У поручителей осталась власть, и немалая, госпожа, — пояснил Сэйзед. — К тому же они наиболее опытные чиновники в Последней империи. Его величество поступит мудро, если постарается привлечь их на свою сторону, и признание власти мастера Марша поможет ему в этом.
Марш пожат плечами.
— Если я сумею взять власть над ортодоксальным кантоном, братство сильно изменится в ближайшие несколько лет. Я буду действовать медленно и осторожно. Поручители пока не осознали даже, чего лишились. А вот другие инквизиторы могут оказаться опасны.
Вин кивнула.
— А сколько их за пределами Лютадели?
— Не знаю, — ответил Марш. — Я ведь недолго работал в братстве. Многие говорят, что «стальных» инквизиторов было около двадцати. Лично мне не удалось узнать точное количество.
Марш ушел, а Вин задумалась о последних событиях. Теперь, когда она знала их тайну, инквизиторы не сильно ее беспокоили. А вот кое-что другое…
