на доктора в зеркало заднего вида; настоящий индус, Вайнод осуждал богохульство доктора Даруваллы. Конечно, бог Ганеша никогда не гневался, гнев – это слабость простых смертных.
Вздох миссионера подразумевал, что он готов и дальше терпеть этого неприятного и докучливого доктора.
– Ну, опять заладили свое, – сказал иезуит. – Так и скрываете от меня что-то.
24
Дьяволица собственной персоной
Подготовка к встрече с Рахулом
Хотя заместитель комиссара Пател оскорбил мистера Сетну, ничего не одобряющий стюард наслаждался своей новой ролью полицейского осведомителя, ибо большое самомнение было отчасти второй натурой мистера Сетны; кроме того, поставленная заместителем комиссаром цель посадить вторую миссис Догар под колпак очень понравилась старому парсу. Тем не менее мистер Сетна осуждал детектива Патела за то, что он не полностью доверял ему; стюарда раздражало, что ему давали указания, не ставя в известность об общем плане. Но интрига, затеянная против Рахула, зависела от того, как Рахул отреагирует на сексуальную инициативу Джона Д. Отрабатывая соблазнение Инспектором Дхаром миссис Догар, и настоящий полицейский, и актер были вынуждены рассмотреть несколько разных вариантов. Вот почему они ждали возвращения Фарруха из цирка; предполагалось, что сценарист не только напишет для Дхара некий диалог – у актера также должны были быть альтернативные варианты, на случай если миссис Догар не пойдет на сближение.
Это был гораздо более ответственный диалог, чем те, что доктор Дарувалла привык писать, поскольку в этом диалоге надо было не только предвосхитить различные возможные ответы Рахула; сценаристу также надлежало угадать, что может понравиться миссис Догар – в сексуальном смысле. Чем вероятнее всего привлечет ее Джон Д. – джентльменством или грубостью? Какой флирт для нее предпочтительней – скрытый или явный? Сценарист мог лишь набросать определенные направления развития диалога; возможно, Дхару придется то ли очаровывать ее, то ли дразнить, соблазнять, шокировать, но модель поведения актеру придется выбирать самому по ходу дела. Джону Д. оставалось полагаться на свой инстинкт в отношении того, что сработает. После столь откровенных бесед с близнецом Дхара доктор Дарувалла мог только задаваться вопросом, каковы они – «инстинкты» Джона Д.
Фаррух не ожидал увидеть в своей квартире на Марин-драйв детектива Патела и Инспектора Дхара. Для начала он задался вопросом, почему они так хорошо одеты; он все еще не осознавал, что это канун Нового года, пока не увидел, как одета Джулия. Затем его озадачило, почему все так рано нарядились; никто не появлялся в клубе «Дакворт» перед новогодней ночью раньше восьми или девяти часов вечера.
Но никто не хотел тратить время на наряды, когда можно было порепетировать, и, чтобы правильно усвоить варианты диалога Дхара, требовался вернувшийся из цирка сценарист, который должен был расписать роли. Фаррух был польщен – ведь поначалу он испытал сильнейшее разочарование оттого, что его не привлекли к данной задаче, – но голова его и так была перегружена; он сочинял последние три ночи и теперь опасался, что уже выдохся. И он ненавидел встречу Нового года; эта ночь, казалось, паразитировала на его естественной склонности к ностальгии (особенно в клубе «Дакворт»), хотя Джулия наслаждалась танцами.
Доктор Дарувалла выразил сожаление, что нет времени рассказать им о том, что произошло в цирке; а там имело место кое-что интересное. На это Джон Д. сухо заметил, что подготовка к соблазнению второй миссис Догар – это отнюдь «не цирк»; сказано это было в пренебрежительном тоне, – дескать, пусть доктор прибережет свои глупые истории о цирке для другого, более легкомысленного момента.
Детектив Пател высказался еще более откровенно. На колпачке серебряной шариковой ручки оказались не только отпечатки пальцев Рахула – из-под зажима на колпачке было извлечено пятнышко высохшей крови, и это была кровь той же группы, что и у мистера Лала.
– Позвольте напомнить вам, доктор, – сказал заместитель комиссара, – все еще остается неясным, что делал Рахул с колпачком авторучки во время убийства мистера Лала.
– Также необходимо, чтобы миссис Догар признала, что колпачок авторучки принадлежит ей, – перебил его Джон Д.
– Да, спасибо, – сказал Пател, – но колпачок авторучки не является уликой – по крайней мере, сам по себе. Нам действительно нужно установить, что никто больше не мог быть автором этих рисунков. Мне говорят, что рисунки, подобные этим, можно идентифицировать как подпись человека, но необходимо заставить миссис Догар порисовать.
– Как бы намекнуть ей, чтобы она показала, какие варианты отношений ей нравятся, – сказал Дхар сценаристу. – Скажем, я мог бы спросить, что она предпочитает в сексуальном плане. Или я мог бы ее попросить подразнить меня – чем-нибудь сексуально откровенным, – сказал актер.
– Да-да, я понимаю, – нетерпеливо сказал доктор Дарувалла.
– А еще есть банкнота в две рупии, – сказал настоящий полицейский. – Если Рахул еще задумал убить кого-нибудь, возможно, он уже напечатал на деньгах соответствующие предупреждения или сообщения.
– Разумеется, это и будет тем, что вы называете уликой, – сказал Фаррух.
– Я бы предпочел все три улики – совпадение двух частей авторучки, рисунок и что-то напечатанное на деньгах, – ответил Пател. – Это было бы достаточным доказательством.
– И когда вы хотите начать? – спросил Фаррух. – Соблазнение, как правило, происходит по какому-то сценарию – для начала должна вспыхнуть взаимная сексуальная искра. Затем идет условленная встреча – или, по крайней мере, обсуждение места свидания, если не само свидание.
Сценаристу не очень-то понравилось, когда Инспектор Дхар многозначительно сказал:
– Полагаю, мне лучше бы избежать фактического свидания, если только это возможно, если не нужно заходить слишком далеко.
– Ты только полагаешь! Как будто ты не знаешь! – воскликнул доктор Дарувалла.
– Дело в том, что мне нужен диалог, чтобы предусмотреть любые непредвиденные обстоятельства, – сказал актер.
– Именно, – сказал детектив Пател.
– Заместитель комиссара показал мне фотографии этих рисунков, – сказал Джон Д. и понизил голос: – Должны быть также какие-то личные рисунки, которые она хранит в секрете.
Опять Фаррух вспомнил мальчика, который кричал: «Они топят слонов! Теперь слоны рассердятся!»
Джулия пошла помогать Нэнси одеваться. Нэнси привезла к ним чемодан с одеждой, потому что без помощи Джулии она не могла решить, что надеть на новогодний вечер. Обе остановились на чем-то на редкость сдержанном; это было серое облегающее платье без рукавов с узким воротником-стойкой, поверх которого Нэнси надела простую нитку жемчуга. Доктор Дарувалла узнал ожерелье, потому что оно принадлежало Джулии. Когда доктор удалился в спальню и ванну, он взял с собой планшет с зажимом и пачку писчей бумаги, а также захватил бутылку пива. Он так устал, что горячая ванна и холодное пиво мгновенно сморили его, но даже с закрытыми глазами он видел возможные варианты диалога между Джоном Д.
