Они облачились в легкие скафандры-комбинезоны, которые делали из многослойной прочной ткани. Здесь были предусмотрены нагревающие нити, но отсутствовали старые каркасные материалы (они были необходимы только в первые годы при низком давлении снаружи).
– Постарайтесь отключить нагреватели, – сказала Надя остальным. – Нам надо понять, как будут чувствовать себя люди в обычной одежде.
Нацепив маски, они вышли в гаражный шлюз. Здесь было прохладно.
Наконец, открылась тяжелая дверь. Они шагнули наружу.
«Ну и мороз», – подумала Надя, у которой заслезились глаза и сжалось горло. Без сомнения, свою роль здесь сыграл переход от 500 к 340 миллибар. Нос тоже потек. Она выдохнула, вдохнула. Легкие словно получили ожог. В лицо дул ледяной ветер, больше всего поразило ее ощущение, что глаза не защищены. Ее стал бить сильный озноб – похоже, даже утепленная ткань комбинезона не спасала от здешнего холода.
«Сибирский морозец», – сказала она себе. 260 градусов по Кельвину, – 13 по Цельсию. Ерунда! На самом деле не так уж плохо. Она просто отвыкла от низких температур. Ее руки и ноги частенько подмерзали на Марсе, но уже много времени – больше века! – прошло с тех пор, как она чувствовала себя настолько зябко.
Остальные громко переговаривались друг с другом на открытом воздухе: их голоса звучали забавно. Никаких интеркомов! Кольцо на ее комбинезоне, к которому должен был крепиться шлем, леденило ключицы и затылок. Древний, черный разбитый камень Большого Уступа оказался покрыт ночной изморозью. Удивительно, но только сейчас у нее появилось периферийное зрение, которого никогда не было в шлеме. Слезы продолжали катиться по ее щекам, ветер ерошил волосы на голове. Она не чувствовала каких-то особенных эмоций, однако без шлема пейзаж выглядел поистине фантастическим. Появилась ирреальная четкость, даже при свете звезд. Предрассветное небо на востоке окрасилось в темно-синий, перистые облака уже ловили свет, будто розовые конские хвосты. Неровные складки Большого Уступа приобрели пепельно-серый оттенок. Ветер дул прямо в лицо!
Люди оживленно общались между собой. Их голоса звучали слишком призрачно, а рты прятались за масками. Исчезли все шумовые эффекты: механический гул, жужжание, шипение – и теперь ветреная тишина казалась такой странной. Они словно блуждали в звуковой пустоте. Назик выглядела так, будто надела куфию.
– Холодно, – пожаловалась она Наде. – Уши горят. Ветер жуткий.
– На сколько хватает фильтра? – громко спросила Надя Сакса, надеясь, что он услышит ее.
– Сотня часов!
– Плохо, что людям придется выдыхать через маску. Это будет добавлять лишний CO2 в фильтр.
– Увы!
Они стояли на каменистом Марсе с непокрытыми головами. Их предохраняла лишь фильтрующая маска Сакса. Воздух по ощущениям Нади был разрежен, но она не чувствовала головокружения. Высокий процент кислорода компенсировал низкое атмосферное давление. Имело значение частичное сжатие кислорода, а его процент был достаточно высок…
– Мы первопроходцы? – спросил Зейк.
– Нет, – ответил Сакс. – Мы много раз выходили на прогулку в Да Винчи.
– Чувствую себя отлично! Здесь не слишком холодно, как я ожидал.
– А если будешь бегать, вообще сразу согреешься, – заявил Сакс.
Они немного походили вокруг, стараясь осторожно ступать в темноте. Что бы там ни говорил Зейк, на Марсе оказалось морозно…
– Пора возвращаться! – встрепенулась Надя.
– Давайте дождемся рассвета, – предложил Сакс. – Зрелище будет очень красивым, а мы без шлемов!
Надя, удивленная подобными сантиментами из его уст, возразила:
– У нас еще будет время для других рассветов. Сейчас многое надо обсудить. Кроме того, я уже заледенела.
– А по ощущениям хорошо, – сказал Сакс. – Ого, кергеленская капуста! Какая длиннолистая…
Он опустился на колени, отодвинул в сторону пушистые листья, чтобы показать им спрятанный белый цветок, едва различимый в предрассветных сумерках. Надя неодобрительно уставилась на него.
– Вставай! – окликнула она Сакса.
И они вернулись обратно.
Они сняли маски внутри шлюза и потащились в раздевалку, протирая глаза и дуя на продрогшие пальцы: перчатки снаружи им не очень-то и помогли.
– Отличная погодка!
– Такой вкусный воздух!
Надя осторожно пощупала свой нос. Он подмерз, но, пожалуй, обморожения не было и в помине. Она посмотрела на Сакса, его глаза дико – совсем не по-рептилоидному – сверкали. Странное, в чем-то даже трогательное зрелище!
Все они казались возбужденными, до краев переполненными смехом. Наверное, их бесшабашную веселость обострила опасная ситуация в Берроузе.
– Я годами старался поднять уровень кислорода, – говорил Сакс, обращаясь к Назик, Спенсеру и Стиву.
– Я думал, это для того, чтобы спалить каньон Касэй дотла, – произнес Спенсер.
– Нет! Если огонь разгорается и есть некоторое количество кислорода, вопрос только в том, что у вас за материал для горения и насколько он сухой. Я хотел поднять парциальное давление кислорода, чтобы люди и животные могли дышать! Если бы только еще снизить процент углекислого газа…
– Так ты сделал маски и для животных?
Они расхохотались и направились в общую комнату. Зейк решил приготовить кофе, а они принялись обсуждать свою вылазку, трогая друг друга за щеки и сравнивая температуру.
– А как вывести людей из города? – вдруг спросила Надя у Сакса. – Что, если спецслужбы не откроют ворота?
– Надо вспороть купол, – ответил он. – Нам в любом случае придется сделать это, чтобы народ мог выбраться поскорей. Но я не думаю, что ворота закроют.
– Они отправляются в космопорт! – закричал кто-то из переговорной. – Полицейские и силовые подразделения погрузились в поезд метро до космопорта! Крысы бегут с тонущего корабля! И Мишель говорит, что Южный вокзал поврежден!
Поднялся шум. Надя обернулась к Саксу:
– Нужно послать сообщение твоим ребятам и взять все маски!
Сакс кивнул.
С помощью «Мангалавида» и наручных консолей они смогли очень быстро распространить план эвакуации среди населения Берроуза, пока их караван шел от Дю Мартерея к гряде холмов на юго-западе от города. После их прибытия два самолета с масками из Да Винчи устремились к Сиртису и приземлились в пустынной части равнины у западной стены купола. На другой стороне города наблюдатели на Двухэтажном холме уже заметили наступающую воду, идущую с северо-востока. Темная вода, испещренная льдом, бежала по изогнутому руслу, которое доходило до самого Берроуза и уже под куполом превращалось в парковый канал.
Новости о Южном вокзале оказались правдой. Оборудование магистрали было повреждено взрывом асинхронного линейного двигателя. Никто не знал наверняка, чьих рук это было дело. Поезда остановились.
