Педро, говорил в его пользу. «Хорошо, Франсиско, давай на, ты“». Он повернулся ко мне. Больше не улыбался. «А полное мое имя Франсиско Куитлауак Уистлик Рамирес». У меня перехватило дыхание. «Ты знаешь, кто я такой?» Я кивнула. Хосе Куаутемок рассказывал про него как про далекое, бесплотное существо, не принадлежащее земному миру. И вот он возник из ниоткуда и пристально смотрит на меня. «А Хосе Куаутемок знает, что я у вас?» Я перестала говорить «ты». У меня внутри все переворачивалось. Называя его на «вы», я, возможно, смогу более ясно мыслить.
Франсиско улыбнулся. Кажется, это было единственное выражение его лица: улыбка как маска, чтобы что-то скрыть. «А куда мы едем?» — затравленно спросила я. Может, Хосе Куаутемок с братом организовали мое похищение и теперь везут на конспиративную квартиру. Мания преследования давала о себе знать. В конце концов, я влюбилась в закоренелого убийцу, и он вполне мог обмануть меня. В голове роились совершенно кошмарные мысли, и в то же время я пыталась кое-как успокоиться. Нет, Хосе Куаутемок не причинил бы мне вреда. Нет, нет, нет, нет. А если да? Откуда у его брата столько денег? Он тоже преступник? Такой же, как тот, другой Франсиско, — продажная гиена, стервятник? А если этот смуглый тип с иссиня-черными волосами и каменными чертами лица, застывшими в вечной улыбке, — на самом деле никакой Хосе Куаутемоку не брат?
Правая нога по-прежнему тряслась. Франсиско, видимо, это заметил и — вот черт! — опять улыбнулся: «Не нервничай. Я хочу вам помочь». Почему он говорит во множественном числе? Где Хосе Куаутемок? Он понял, как я тревожусь. Вынул из кармана пиджака телефон и набрал номер: «Дай моего брата». Прошло несколько секунд. Кто-то ответил. Я узнала голос Хосе Куаутемока, и нога моя просто заколотилась. «Даю Марину», — сказал Франсиско и протянул мне телефон.
Стоило мне только услышать Хосе Куаутемока, как все сомнения рассеялись. Нет, он не бросил меня и не предал. Проснувшись рано утром, он осознал, что без помощи нам не обойтись, и ему в голову пришел единственный выход — позвонить брату. Его так долго не было, потому что он разыскивал телефон-автомат по всем соседним улицам. Телохранители забрали его с угла, неподалеку от телефона, а другие отправились за мной, только не нашли на месте.
Он ехал в другой машине — отдельно, чтобы нам не попасться вместе в случае ареста. Эту тактику предложил Франсиско. «Одного легче вытащить из тюрьмы, чем двоих», — сказал он. Нас везли в один из многочисленных домов Франсиско — в свое время тот увидел в Airbnb перспективный бизнес и приобрел довольно много недвижимости в районе Унидад-Модело, полагая, что туристы-гринго, как мухи на мед, будут слетаться на жизнь в аутентичном мексиканском квартале.
Франсиско тоже допрашивала полиция. У властей было больше информации, чем мы предполагали. Кармона, усердный, как и полагается уважающему себя начальнику надзирателей, предоставил полиции видео наших свиданий, данные всех посещений, отчеты. Франсиско сказал, что меня считают замешанной в побеге, поскольку видели в тюрьме незадолго до того, как все разразилось. Мне показалось абсурдным чье-то предположение, будто я могу даже не поддерживать какое-то движение, а просто участвовать в нем. Но, как ни странно, я оказалась замарана гораздо сильнее, чем предполагала.
«Мы все уладим, не переживай», — сказал Франсиско с улыбкой. В ту минуту я очень нуждалась в словах поддержки, а он так уверенно это произнес, что мне стало поспокойнее. Мы почти приехали. Какое совпадение — в этом же районе жил Хулиан. Я даже узнала его дом, когда мы проезжали мимо.
Остановились на проспекте. «Мы здесь выросли, — сказал Франсиско и показал на пешеходный проулок. — Наш дом в конце этого тупика». Хосе Куаутемок несколько раз описывал мне район, и он оказался точно таким, как я представляла себе по его рассказам. «Сейчас парни сходят проверят, все ли в порядке, а потом вы зайдете по отдельности». Чтобы сбить с толку возможных преследователей, вторая машина ехала другой дорогой.
Вскоре телохранители дали добро: можно идти. Мы отправились такими узкими переулками, что передвигаться по ним могли только собаки и пешеходы. Десятки собак разных пород лаяли на нас из-за решеток. Мы прошли мимо многоквартирного дома. Чудо, что он не обрушился во время очередного землетрясения. Здание было старое, в плохом состоянии. Большинство балконов и дверей зарешечено. Вокруг нестриженый газон. Большие горшки с засохшими растениями. Обитатели дома боязливо выглядывали при виде нас. Здесь собак было еще больше.
Мы вошли в нужный дом через крошечную дверь. Телохранители остались на улице. Я удивилась, с каким вкусом устроен интерьер. Кедровые полы, кожаная мебель, столы и стулья в скандинавском стиле, оригинальные литографии, белые стены. По площади всего метров сто пятьдесят, но благодаря чистому и минималистичному дизайну дом казался больше. Ни один гринго или европеец не придерется.
Франсиско провел меня по дому. Три спальни, каждая с отдельной ванной, и внизу туалет для гостей. Кухня, столовая, гостиная. Малюсенький дворик в глубине и винтовая лестница на крышу. В гостиной висела большая черно-белая фотография: индеец пристально смотрит в камеру. Лицо покрыто сеткой морщин, а глаза такие пытливые, что пугают, даже на портрете. «Это мой отец», — сухо сказал Франсиско. Передо мной был не кто иной, как легендарный Сеферино Уистлик. Фотограф отлично уловил суть этого неистового интеллектуала. Что подумает Хосе Куаутемок, узнав, что ему предстоит жить в доме с портретом убитого им отца во всю стену?
Послышались голоса. Мы обернулись к двери. Внушительная фигура Хосе Куаутемока показалась на пороге. Наконец-то я могла оценить, как он похож на отца. «Привет», — сказал Франсиско. Хосе Куаутемок легко кивнул в ответ. Подошел ко мне и обнял. И не отпускал долго-долго. Франсиско взглянул на меня, улыбнулся и тихо вышел из дома.
Беглец есть беглец, куда бы он ни направился. Даже если он скроется в горах Новой Зеландии или на равнинах Гамбии, печать побега навечно у него на челе. Беглец живет в постоянном страхе, что однажды кто-то постучится в дверь и скажет: ты не тот, за кого себя выдаешь, и ты арестован.
Если ты идешь по городу в тюремной робе, испачканной кровью, и в тебе метр девяносто росту, ты напрашиваешься на неприятности. Автостопом тоже не получится — кто его посадит в таком виде? Позаимствовать велик —
