тревожило, что она причиняет страдание людям, которые ее любят?
– Ни капли. Она сказала мне, что жизнь дома ей давно осточертела.
И вновь Роберт, не удержавшись, взглянул на миссис Уинн, но тут же отвернулся. Было видно, что она испытывает крестную муку…
– Ну и как вы отнеслись к сложившейся ситуации?
– Обозлился поначалу. Она ведь поставила меня в жуткое положение!
– А за девочку вы не беспокоились?
– Да не так чтобы очень…
– Почему же?
– К тому времени я уже понял, что она из таких, которые не пропадут!
– Что именно вы хотите сказать?
– А то, что если что-то идет не так и кому-то от этого плохо, то уж, во всяком случае, не Бетти Кейн!
Это имя напомнило аудитории, что девушка, о которой идет тут речь, – Бетти Кейн! «Их» Бетти Кейн! Та самая, что похожа на святую Бернадетту! И в зале послышался звук, будто множество людей одновременно вздохнули.
– Итак?
– Итак, мы долго тянули резину…
– Что-что? – спросил судья.
– Мы долго обсуждали положение…
– Продолжайте, – сказал он, – но придерживайтесь общепринятого языка.
– Ну, значит, мы долго все это обсуждали, и наконец я решил, что отвезу ее в мой дачный домик, в окрестностях Лондона. Мы с женой ездили туда на конец недели и на летние каникулы, но в другое время года – редко. Она согласилась, и я отвез ее туда.
– И вы с ней провели там ночь?
– Да. На другой день вернулся домой, а через недельку вновь приехал в дачный домик и провел там несколько дней.
– Ваша жена удивлялась тому, что вы не ночуете дома?
– Ну, не так чтоб сильно…
– А что было дальше?
– А дальше было то, что однажды я приехал на дачу и увидел, что девочка исчезла.
– Как вы это себе объяснили?
– Видите ли, последние дни она стала скучать. Ей поначалу нравилось заниматься домашним хозяйством, но это развлекало ее всего денька два-три, а потом надоело. И я подумал, что я тоже ей надоел и она нашла кого-нибудь или что-нибудь поинтереснее.
– Позже вы узнали, куда она делась и почему?
– Узнал.
– Вы слышали, как Бетти Кейн давала сегодня показания?
– Да.
– Она утверждала, что ее насильно держали в доме неподалеку от Милфорда. Это та самая девушка, которая ездила с вами в Копенгаген, а затем жила на вашей даче?
– Та самая.
– Никаких сомнений у вас в этом нет?
– Нет.
– Благодарю вас.
Пока Кевин усаживался, а Бернард Чэдуик оставался на месте, ожидая вопросов Майлса Эллисона, в зале слышались вздохи. Роберту хотелось знать, способно ли лицо Бетти Кейн отражать иные чувства, кроме испуга, кроме торжества. Дважды видел Роберт, как на этом лице было написано ликующее торжество, и однажды, когда в гостиной дома Фрэнчайз старая миссис Шарп вплотную приблизилась к Бетти, на лице ее отразился испуг. Сейчас же она глядела так спокойно, будто тут не о ней говорили. И Роберт подумал, что это впечатление спокойствия вызвано ее наружностью: широко поставленные глаза, гладкий лоб и маленький невыразительный рот, всегда немного по-детски надутый. Эта маска много лет скрывала истинное лицо Бетти Кейн, скрывала даже от ее близких. Великолепная маска! Фасад, прячась за которым она могла делать все, что ей заблагорассудится!
– Не находите ли вы, мистер Чэдуик, что ваши показания несколько запоздали? – спросил Майлс Эллисон.
– Как это – запоздали?
– Ведь об этом деле шумят газеты вот уже три недели, если не больше. Если то, что вы тут рассказали, правда, вам должно было быть известно, что двух женщин обвиняют в преступлении, которого они не совершили. Если Бетти Кейн и в самом деле была с вами, почему вы не уведомили об этом полицию?
– А потому, что я ничего об этом не знал.
– Это каким же образом?
– А я снова ездил за границу по делам фирмы. Я узнал об этом деле всего пару дней назад.
– Понятно. Вы слышали показания девушки, и вы также слышали свидетельство врача, сообщившего о том состоянии, в котором она явилась домой. Это вы избили ее?
– Нет.
– Вы сказали, что, приехав однажды, обнаружили, что она исчезла?
– Да.
– Собрала свои вещи и исчезла?
– Да. Так мне тогда показалось.
– Вы хотите сказать, что ее вещи, ее чемодан исчезли вместе с нею?
– Да.
– Ведь она явилась домой в одном платье на голом теле!
– Я об этом узнал гораздо позже.
– Значит, явившись в свой дачный домик, вы нашли его пустым, без каких-либо признаков внезапного, поспешного отъезда?
– Да.
Затем для дачи показаний была вызвана Мэри Фрэнсис Чэдуик. В зале произошло движение: все поняли, что это жена.
Фрэнсис Чэдуик была высокая, хорошенькая блондинка с лицом и фигурой манекенщицы, но для этого занятия она уже не годилась: располнела. Впрочем, судя по добродушному выражению ее лица, она этим фактом отнюдь не была огорчена.
Она сообщила, что предыдущий свидетель в самом деле ее муж. Нет, детей у них нет. Она все еще работает в магазине дамской одежды – не потому, что нуждается, а лишь для карманных денег и еще потому, что ей эта работа нравится. Да, она помнит, что муж ездил в Ларборо, а затем в Копенгаген. Приехал из Копенгагена на день позже, чем обещал, и эту ночь провел дома. Ну а на следующей неделе Фрэнсис заподозрила, что у мужа кто-то появился. Подозрение подтвердилось, когда приятельница сообщила ей, что в их дачном домике живет кто-то посторонний.
– Вы говорили об этом с мужем? – спросил Кевин.
– Нет. Какой смысл? Девчонки летят на него как мухи на мед.
– Что же вы предприняли? Что решили делать?
– А то, что всегда делаю с мухами.
– Именно?
– Бью их!
– Итак, вы поехали на дачу. Что же вы там обнаружили?
– Я поехала вечерком попозже, думая застать там Барни…
– Барни? Это ваш муж?
– А кто же? Еще как… – И тут, поймав взгляд судьи, Фрэнсис поспешно добавила: – Я хотела сказать – да, мой муж.
– Ну а дальше?
– Дверь была не заперта, и я вошла в гостиную. Из спальни слышу женский голос: «Барни, ты? Я так без тебя соскучилась!» Вхожу и вижу, что она валяется на кровати в этаком кружевном одеянии, какое носили женщины-вамп в фильмах десятилетней давности. Валяется и поедает шоколадные конфеты из огромной коробки, стоящей тут же, на кровати…
– Прошу вас, миссис Чэдуик, говорите о главном!
– Извиняюсь. Ну, произошел обычный обмен…
– Обмен?
– Я хочу сказать, обмен любезностями на тему – какого черта ты тут делаешь и в таком роде, сами понимаете… Оскорбленная жена и любовница, застигнутая врасплох. Обычно я головы не теряю, меня все это не слишком расстраивает. Бывало,
