Ты ведь понимаешь это, верно? Ты же понимаешь, что ставишь всю свою жизнь на кон ради гребаной зеленой майки, которая ни хрена не значит в долгосрочной перспективе.
— Гибс, остановись, парень, — умолял я. — Я, блять, не могу слушать это прямо сейчас.
— О, ты это будешь слушать!
— Я, блять, не могу это слышать, — выдавил я срывающимся голосом. — Хорошо? Я не могу…
— Посмотри на себя! — Потребовал Гибси, тыча пальцем в мою промежность. — Посмотри, в каком ты состоянии.
Кровь сочилась из раны на моей ноге, где были мои швы.
— Это должно было зажить несколько недель назад, — прошипел он. — Сейчас март, Джонни. Гребаный март, а ты ходишь с полуоткрытой ногой.
— Он разорвал меня своими ботинками, — выдавил я. — Это могло случиться с кем угодно.
— Да, ну, он бы не смог так тебя разорвать, если бы ты позволил своему телу зажить должным образом, черт возьми! — Гибси зарычал мне в лицо. — Ты слаб. Твое тело не заживает.
— И ты сам чуть не сдался! — Застонав, я откинул голову на раскладную медицинскую кровать и издал болезненный вздох. — Все не так уж плохо.
— Не так уж плохо? — он практически кричал с яростным выражением, запечатленным на его лице. — Парень, твоя нога выглядит так, будто до полномасштабного сепсиса осталось около четырех часов!
— Гибс…
— Нет, Джонни! — огрызнулся он, качая головой. — Ты слышал, что сказал доктор. Ты слышал, как серьезно он сказал, что это могло быть!
— Я слышал его, Гибс, — прохрипел я, закрывая лицо рукой.
Конечно, я слышал, что он сказал.
Как, черт возьми, я мог пропустить это, когда он разнес мой мир на куски?
Хирургия.
Еще одна гребаная операция.
Немедленно.
Что означало больше времени.
Время, которое я не должен был тратить.
Все было кончено.
Летняя кампания.
20-е годы.
Я чувствовал, как это утекает сквозь мои пальцы.
У меня отняли все.
И я не мог с этим смириться.
— Тренер позвонил Деннехи в Академию. — Прерывисто выдохнув, он сделал шаг назад и поднял руки вверх. — И я уже позвонил твоей маме.
— Господи Иисусе, — выдавил я, чувствуя, как слезы наполняют мои глаза.
— Она вылетает следующим рейсом в Дублин, — добавил он. И твоему отцу тоже звонил. Он встретится с нами в больнице.
Я покачал головой, не в силах справиться с тем, что услышал.
Невозможно дышать от абсолютного опустошения, разрывающего меня.
— Ты еще сыграешь, Джонни, — сказал Гибси более спокойным тоном. — Просто не прямо сейчас.
— Именно сейчас это имеет значение, — выдавил я. — Сейчас — это все, что имеет значение.
— Нет, парень, — поправил он. — Все, что имеет значение, — это быть здоровым. — Что мне делать, Гибс? — Я задыхался, закрыв лицо рукой. — Это вся моя жизнь.
Я услышал, как он тяжело выдохнул, а затем его рука легла мне на плечо.
— Мы разберемся с этим, Джонни. — Он сжал мою руку. — Просто отдохни здесь немного и дай лекарствам подействовать. Скорая помощь не задержится надолго, парень.
— Я не хочу выходить на улицу. — Я покачал головой. — Я не хочу, чтобы они видели.
— Никто не знает никаких подробностей, — заверил он меня. — Только то, что ты упал и был нокаутирован.
— Не говори, — умолял. — Пожалуйста… я не могу …
— Я не буду, — пообещал он.
Глава 63.Ой,я снова это сделала
Шэннон
У меня не было рационального объяснения, почему я провела последние полтора часа, стоя у здания клуба под проливным дождем.
Я не хотела думать об этом так много.
Мои чувства были связаны со мной, но не так сильно, как то, что происходило в той раздевалке.
Я должна была вернуться к автобусу с Клэр, Лиззи и всеми остальными из нашей школы, но я не могла.
Кажется, я не могла заставить свои ноги двигаться в направлении здравого смысла.
Вместо этого я ждала.
И я волновалась.
И я отчаянно боролась с желанием ворваться в раздевалку для посетителей.
Притаившись снаружи в темноте, я наблюдала, как игроки Ройса и Томмен вышли из здания клуба, сопровождаемые тренерами, мистером Малкахи и врачом матча.
Никто, казалось, не замечал меня, и я не была удивлена.
Все эти мальчики, казалось, были по крайней мере на фут выше меня.
Так было, пока не появился Гибси.
— Привет, малышка Шэннон, — сказал он, сразу заметив меня. — Что ты делаешь, стоя здесь под дождем?
— О, я просто…Я хотела… Он был… и я… — Беспомощно взмахнув руками, я сдалась и пожала плечами. — Я волновалась.
— О Джонни?
Мои плечи поникли, и я кивнул в знак поражения. — Все плохо?
Гибси нахмурился, выглядя неуверенно.
— Давай, Гибси, — умоляла я. — Просто скажи мне.
— С ним все в порядке, малышка Шэннон…
— Не лги мне, — выдавила я. — Пожалуйста. — Прерывисто выдохнув, я продолжила: — Мне нужно знать.
— Он в плохом состоянии, — тихо признался он. — В зависимости от того, что скажут врачи, когда он попадет в больницу, ему грозит серьезный перерыв в игре. — Тяжело выдохнув, он провел рукой по волосам. — Он наверняка выйдет в финал.
— Я не хочу знать, сможет он играть в регби или нет, — выдавила я, когда волна вины поглотила меня. — Я хочу знать, все ли с ним в порядке! С ним. С Джонни! Человеком. Только не с гребаным игроком в регби!
Гибси склонил голову набок, изучая меня любопытным взглядом:
— Ну, разве ты не та, за кого нужно держатся? — он, наконец, задумался, понизив тон.
— Что?
— Неважно. — Гибси покачал головой и тяжело выдохнул. — Я слышал, как тренер обзванивал отели, чтобы узнать, может ли какое-нибудь место приютить нас на ночь. — Поморщившись, он добавил: — Думаю, Джонни сегодня вечером сразу отправят на операцию.
О, боже.
Мое сердце упало.
Я знала, что он не должен играть.
Я знала, что ему было больно.
Я знала это и ничего не сделала.
Я должна была что-то сказать его матери.
Я должна была что-то сказать тренеру.
Я знала, что он играл травмированным.
Как всегда, я нихера не сделала.
— Это моя вина, — выдавила я.
— Потому что ты знала? — Прошептала Гибси.
Я опустила голову от стыда.
— Тогда это и моя вина тоже, — сказал он мне. — Заходи, малышка Шэннон, — добавил он, слегка улыбнувшись мне. — Он там один, ждет, когда его отвезут в больницу.
— Э-э, может, мне не стоит…
— Ты должна, — прервал он меня, сказав.
— Я должна? — Спросила я неуверенно.
Гибси кивнул:
— Ты должна.
И, не сказав больше ни слова, он пошел в сторону автостоянки к школьному автобусу.
Я стояла там еще целых пять минут, пытаясь уговорить себя спуститься с уступа,
