— Ваше величество, если позволите, — произнес Арлин и указал на арку, за которой вниз вела лестница. — Там клетки с гарисаями. А гарисаи могут очень пригодиться нам.
Лирна кивнула, и он повел Кинжалов вниз. Королева пошла следом и тут же услышала звуки боя. В длинном зале с обеих сторон стояли клетки с рабами, а Кинжалы и аспект дрались с дюжиной куритаев. Аспект двигался с грацией, рожденной долгими годами тренировок и войн, зарубил одного куритая, парировал удар другого, бросившегося на Кинжала. Но и он не мог спасти всех. Куритаи были умелы и проворны, и королева с трудом сдерживала злость при виде того, как падают ее люди.
Лирна указала Илтису на сражающихся, а сама присмотрелась к лежащему поблизости трупу толстяка с раной в груди. Похоже, тюремщик — на поясе связка ключей. Лирна вытащила ключи, пошла к ближайшей клетке и замерла при виде того, кто сидел в ней.
Теперь он не улыбался и смотрел без лукавства. Сальные волосы свисали на бледное хмурое лицо.
— Как видите, вы все же смогли посадить меня в клетку, — едва слышно произнес Щит.
Лирна молча вставила ключ в замок, повернула, распахнула дверь. Элль-Нестра медленно вышел наружу, глянул на бой в коридоре. Куритаев осталось лишь трое. Они пятились, почти прижались спинами к прутьям клеток, а оттуда тянулись руки, хватали с отчаянной силой.
— Это последняя война, в которой я участвую ради вас, — сказал Щит.
Последний куритай свалился на пол. Лирна швырнула ключи Элль-Нестре и, не оглядываясь, пошла вверх по лестнице.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Рива— Убей ее! — барахтаясь в руках арисаев, завизжала Лиеза. — Убей ее, и все закончится!
Продолжая глядеть в глаза улыбающейся императрице, Рива невольно потянулась к луку.
— Она говорит разумно, — сказала императрица. — Если я погибну, война закончится, но погибнет и она, а ты еще долго будешь вспоминать ее смерть. Тебя я приказала пощадить, ведь я не могу повредить моей сестре. Но разве ты не захочешь дать своей девушке быструю смерть?
Рива заставила себя отвернуться, посмотрела на Лиезу, обмякшую в руках убийц. Ее взгляд умолял, ее тяжелое дыхание казалось единственным звуком на арене. Ни единый шепот не нарушил тишину, когда пальцы Ривы сомкнулись на луке.
Что-то просвистело над ухом и ударило в песок. Рива глянула на верхние ярусы, увидела там шеренгу людей с луками и застонала от отчаяния. Все-таки куритаи Варулека не выполнили свою работу.
Но один из лучников поднял лук над головой, и его поза, ширина плеч напомнили кого-то знакомого.
Неужели? Но его же поглотил океан…
Но лук у него такой длинный, элегантно изогнутый, совсем не похожий на двойные мощные луки воларцев.
Рива медленно оторвала взгляд от лучника и посмотрела на вонзившуюся в песок стрелу. Да она же с перьями большого стрижа — птицы, летом прилетающей в Кумбраэль!
Рива снова посмотрела на императрицу и улыбнулась ей, затем одновременно подняла лук и стрелу Варулека, развернулась налево, в движении натянула и отпустила тетиву. Держащий Лиезу арисай отшатнулся, изумленно и весело посмотрел на торчащую из груди стрелу. Второй выхватил меч, чтобы вонзить Лиезе в спину, — и свалился со стрелой Антеша в шее.
Рива кинулась к девушке. Воздух вокруг загудел. Все арисаи на арене упали одновременно, скошенные дождем стрел. Рива подняла Лиезу на ноги, та испуганно вскрикнула — арисай оскалился в свирепой ухмылке и пошел к ним на пробитых стрелами ногах. Рива выхватила торчащую в песке стрелу, с пяти шагов загнала арисаю в глаз и потянула Лиезу к ближайшей двери. Окованные железом створки были заперты, но каменная арка над ними отчасти защищала от выстрелов сверху. Лучники-варитаи на нижних ярусах еще пытались сопротивляться, отстреливались от людей Антеша. Толпы ошалели, зрители рвались к выходу, топтали друг друга.
Но перестрелка понемногу улеглась, Рива выбралась из-под арки, посмотрела на верхние ярусы. Там группки людей в черном и красном отчаянно отбивались от массы одетых в серо-зеленое кумбраэльцев. Рива посмотрела на дверь, из которой вышел на арену бедный Ярвек. Та осталась открытой.
— Пойдем, — сказала Рива и взяла Лиезу за руку.
Императрица упала на песок, перекатилась, вскочила, встала в низкую стойку и с раздражением посмотрела на Риву.
— Ты испортила мое представление!
Рива отступила, заслонила собой Лиезу, оглянулась в поисках стрел. На верхних ярусах бушевала битва, никто не глядел вниз. В руке императрицы был короткий меч.
— Сестричка, я очень разочарована, — грациозно подходя, говорила она. — Я так милосердно обошлась с тобой, учила, воспитывала, и все напрасно.
Императрица ударила, Рива толкнула Лиезу, откатилась в сторону. Меч прошел в считаных дюймах. Рива вскочила, махнула луком, будто дубиной. Императрица с легкостью уклонилась, скривилась и раздраженно заговорила:
— Моя мать умерла с тобой внутри. Я лежала в кровати и слушала ее крики. Союзник рассказал моему отцу о благословении, и, видишь ли, отец очень захотел пить.
Императрица снова сделала выпад, Рива толкнула Лиезу влево, сама уклонилась вправо. Всего в десяти футах лежало утыканное стрелами тело арисая. Рядом валялся меч. Но императрица прыгнула, встала на пути.
— Мать любила бы тебя больше, чем меня. Но это неважно, ты все равно осталась бы моей сестрой.
Рива умоляюще посмотрела на Лиезу. Беги же, глупая! Но та взялась за цепь и встала в неуклюжее подобие боевой стойки. Императрица рассмеялась, но быстро успокоилась и с уважением произнесла:
— Такая верность! А на меня всегда глядели либо с похотью, либо со страхом. Сестра, я бы любила тебя. Но зависть было бы трудно перенести.
Рива снова посмотрела на тело арисая, прикинула шансы увернуться от меча императрицы… а потом заметила кое-что другое.
— Я не твоя сестра! — пронзительно крикнула она в лицо императрице. Та слегка опешила. — Ты не знала ничего, кроме похоти и страха, потому что ты вся — похоть и страх! Ты просто зажившаяся на этом свете сумасшедшая!
— Сумасшедшая? — весело повторила императрица, расхохоталась и даже чуть опустила меч. — Что, по-твоему, этот свет, как не бесконечный парад безумия? Воевать — безумие! Искать власти — безумие!
Она рассмеялась громче, раскинула руки.
— А сумасшествие — это свобода и сила!
Наверное, умирающая обезьяна просто хотела исполнить то, к чему ее долго приучали. Оставляя красный след за собой, она ползла по песку к императрице — единственной, у кого в руках было оружие. Наверное, она приняла императрицу за Ливеллу. С хриплым ревом обезьяна вскочила и ударила повернувшуюся к ней женщину. Три стальных когтя вонзились в грудь.
Обезьяна торжествующе заревела и свалилась на песок бездыханной. Императрица, почему-то еще живая, извивалась и дергалась, пытаясь освободиться от когтей, взвизгнула — и вырвала их из груди, упала на спину. Она содрогалась, хрипела, на губах пузырилась кровь, но во взгляде было такое неподдельное восхищение и дружелюбие, что рука Ривы поневоле потянулась к мечу.
