Ознакомительная версия. Доступно 37 страниц из 185
– Вона оно что! – удивился Семенов, прислушиваясь к далекому лаю.
– Ты это… место запомни, а? – попросил потомок.
– Не. Я ж тебе помочь должен, – искренне сказал Леха. И опять как завороженный уставился на огонек.
Неожиданно даже для самого себя красноармеец легонечко пихнул раскрытой ладонью горячую Лехину спину, пихнул – и отдернул, так как вдруг забоялся, что и его засосет вместе с потомком – туда, где всякие мабилы и афоны. А этого красноармеец и хотел и не хотел сразу – как в покинутой давным-давно гостеприимной деревушке, где остались корова Зорька и симпатичные люди. Оно, конечно, хотелось бы пожить сыто и тепло, но тут оставались жена, дочка, друзья-товарищи, и бросить их в беде боец никак не мог. В его понимании это был бы паскудный предательский поступок. Не мужской. И потому – сделал, что сделал.
Не пыхнуло, не ухнуло, гром не грянул, только вот там, где только что стоял разгоряченный бегом, переводящий дух Леха, неплохой, в общем, парень – стало пусто, только травинки, примятые сапожками потомка, медленно распрямлялись. А самого «старшины ВВС» и след простыл. Как и не было его тут вовсе и никогда.
– Мы здесь сейчас справимся… для вас… Вы – там справьтесь… для нас… – с трудом подбирая слова, чтобы выразить прекрасно понимаемое им самим, но так сложно поддающееся описанию словами чувство, сказал Семенов. Встряхнулся, прогоняя нахлынувшую внезапно печаль, которая всегда бывает, когда прощаешься с кем-нибудь навсегда, и припустил скорым шагом дальше. Лай собаки уже был слышен отчетливее, приближались гансы.
Уже когда боец выбрал свою позицию и мог ждать более-менее спокойно, внезапная мысль пришла в голову, и он аж завозился на своей лежке. Хорошо, если Леха улетит – или как там его переносит неведомое – к себе в свое время. А ну как закинет его черт знает куда? Но эту мысль Семенов отогнал. Сделанное не воротишь, потому – остается надеяться, что Леха прямой плацкартой к себе попадет. А собачка лаяла все отчетливее.
Менеджер Леха
Первым ощущением – ну кроме тошноты, головокружения и прочих радостей, словно с тяжелого похмелья, была обида. Совершенно детская такая, мальчишеская, чуточку даже неприличная для взрослого мужчины. Помнил Леха дружеский, даже, пожалуй, ласковый толчок в спину. И не толчок, а вот так легонечко его боец пхнул. Или это все сон был? Менеджер потряс головой, похлопал глазами. С головы сползла пилотка с зеленой звездочкой, шлепнулась на колени. Сфокусировал зрение – руки в летной гимнастерке, сапоги кожаные. Не сон. А Семенов где?
Попытался вскочить на ноги, но не вышло, встал кое-как, благо, кроме Семенова, тут рядом быть никого не должно. А и Семенова не было. Находился Леха в кустах, совершенно обыкновенных. Поглядел под ноги, поднял лежащий на траве карабин, заодно поняв, почему так сидеть было больно: рукоять затвора в задницу впивалась.
И взгляд остановился на полиэтиленовой трехлитровой «сиське» из-под пива «Оболонь». Какие-то блестючие обрывки фольги рядом.
Перевел дух. Прислушался. Неподалеку слышался какой-то бубнеж, потом шумно загомонили люди; что там вопили – непонятно, но явно что-то ободрительное.
Ноги у Лехи внезапно ослабели, словно кости из них кто вынул, и менеджер сел обратно. В носу как-то непривычно защипало, и Леха с удивлением понял – вот-вот расплачется злыми слезами. Его взяли и выпихнули из того времени. Перед самой дракой. Нет, он, конечно, волновался и нервничал… ну может, и трусил тоже капельку, но для себя решил – примет бой не хуже Семенова. И черт с ним, с плечом, будет стрелять, сколько успеет. И даже попытается попасть. Потому что уже тоже стал понимать – в одиночку что-либо серьезное делать хреново. И любая помощь – в жилу.
А его р-раз! – и сюда.
И тут тоже было не разобраться с ходу в своих ощущениях, потому что рядом с большой обидой вилось – как на грех тонкой, но уверенной струйкой – и нешуточное облегчение, потому как громадная и тяжеленная, словно бетонная плита, напряга вдруг стала таять, отпускать потихоньку, потому как дурацкая эта пластиковая бутыль и всякий мусор рядом в кустах отчетливейшим образом говорили – всё. Тут – мир, а война осталась так далеко, что ни руками, ни ногами не дотянешься. Горькая, однако, получилась смесь, как хлористый кальций, которым пичкали Леху в детстве.
Повертел головой, ища взглядом тот самый чертов огонек: и желая его увидеть, и откровенно опасаясь, что вот он будет тут висеть в воздухе, и надо будет решить, хвататься за него, чтоб вернуться назад, или нет. И оба эти варианта были гадкими на вкус, только чуток по-разному. С плохо скрытым облегчением убедился – нет тут светлячка. Себе-то чего врать – очень не хотелось возвращаться на войну, особенно понимая, что чем черт не шутит – можно вполне там остаться очень даже надолго. То есть – навсегда, в том неуютном и опасном времени. Ни малейшей тоски по войне Леха не испытывал. А вот помочь Семенову хотелось очень, странное дело: к этому невзрачному красноармейцу Леха испытывал самые настоящие родственные чувства. И к Середе, и к Жанаеву. Даже странно. Всего ничего поболтались вместе по лесам-болотам, а родными стали. Даже ближе, чем родными. Ну кроме мамы, конечно.
Посидел, собирая в кучу разбежавшиеся, словно овечье стадо под грозой, мысли. Вздохнул, встал, вытер на всякий случай глаза, и тут же, сделав первый только шаг – затормозил. Задумчиво снял с плеча закинутый по привычке чехол с карабином. Надо же, привык уже к оружию. А надо отвыкать, тут его светить совершенно не надо.
Припрятал карабин в кустах, травы надрал, присыпал. Только собрался идти – опять остановился. Выгреб из подсумков патрончики, ссыпал в подобранный тут же полиэтиленовый пакетик. Замаскировал, как мог, свой тайничок мусором. Вроде как и не заметно. Вздохнул глубоко и зашагал на голоса, раздвигая руками кусты. И вывалился на уже знакомый берег.
– Ого! Явление Христа народу! – раздался удивленный голос Валерки.
Леха огляделся – ясно было, что только что начался перерыв после семинара… или черт его знает, что тут было. Одеты все были более-менее прилично, уже не по-пляжному, но ясное дело, что менеджер в своих сапогах и форме привлек общее внимание, и тут же вокруг него столпилось довольно много публики.
– Погоди, каранавал же завтра! Ты что так вырядился? – удивленно заметил Валерка.
– И где ты был два дня? – весьма заинтересованно спросила Лилька, оказавшаяся тут же.
Как-то странно спросила – и обрадованно, и облегченно, и с некоторой, как показалось Лехе, этакой собственнической ноткой. Так собаку загулявшую отчитывает деликатная, но строгая хозяйка. Свою собаку. Задуматься на эту тему у Лехи не получилось, потому что толпа раздалась, как стая мелкой рыбешки перед акулой, и генеральный предстал собственной персоной.
И почему-то вернувшемуся в свое время менеджеру стало удивительно – ничегошеньки он не почуял: ни испуга пред лицом начальства, ни привычного ранее желания радостно замахать невидимым хвостом, приветствуя Хозяина и Повелителя. Просто стоял и смотрел. И чувствовал, что устал как собака. На пару секунд показалось, что генеральный собирается что-то отмочить, но тот не стал ни громыхать недовольством, ни оттачивать на Лехе свое умение острить.
Ознакомительная версия. Доступно 37 страниц из 185
