Ознакомительная версия. Доступно 40 страниц из 196
Он вытер глаза. Дядю не вернешь, но остались другие, дядины друзья, которым угрожала смертельная опасность. Несколько дней назад Раллик поймал его в темном переулке и потребовал, чтобы он перестал сосать кровь родного города. Тогда Крокус на него обиделся, но задним числом признал правоту слов ассасина. Нет, Даруджистан не был для него лишь местом, где много карманов и домов, в которые можно беспрепятственно забираться. Это был его родной город, и Крокус не хотел видеть Даруджистан под владычеством Ворканы и малазанцев.
Крокус повернул к дому Барука. По пустым улицам он доберется туда совсем скоро. Крокус пошел еще быстрее, затем пустился бежать. Единственным его противником был ветер, дувший прямо в лицо. Ветер играл его волосами, прибивая их к лицу и мешая смотреть. Крокус завернул за угол и здесь услышал странный звук, настороживший его. Он остановился и стал прислушиваться. Звук повторился. Птицы! Их были сотни. Их воркование, щебетание и карканье сливалось в один ни с чем не сравнимый гул. В ноздри ударил острый запах птичьего помета. Тогда Крокус задрал голову, чтобы тут же вобрать ее в плечи и пригнуться.
Над ним, загораживая звезды, висела… базальтовая крепость. Висела почти вровень с крышами высоких домов. Черный камень, издали казавшийся плотным и однородным, был испещрен разломами. В разломах, а также в нишах, пещерах и утесах гнездились вороны. Базальтовая крепость медленно вращалась. Снизу птицы выглядели блестящими капельками масла, разбросанными по черной поверхности.
Итак, Дитя Луны явилось в Даруджистан, чтобы оборвать празднество и заставить людей спрятаться по домам. Зачем? Крокус этого не знал, но Барук непременно знает. Должен знать. И Крокус побежал дальше.
Крюпп долго и шумно вдыхал воздух, глядя на кухонные столы с остатками великолепного угощения.
— Такова природа вещей, — изрек толстяк, поглаживая брюхо. — Сны Крюппа имеют обыкновение сбываться. События продолжают разворачиваться и идти своим чередом, однако Крюпп чувствует, что миру ничего не угрожает. И в этом его убеждает созерцание изобилия, которое он находит повсюду, куда ни кинет взор. Удивительно ли, что это зрелище возбуждает у Крюппа аппетит? Отнюдь нет, ибо плоть требует насыщения.
Он снова вдохнул в себя ароматы яств, наполнявшие кухню.
— Я не отрицаю, что монета и сейчас продолжает вращаться, и нужно терпеливо ждать, когда она прекратит вращение. Но никто не запрещает Крюппу сочетать ожидание с насыщением желудка.
Адъюнктесса Лорна пряталась все в том же узком проходе, откуда ранее следила за началом празднества. Довольная улыбка тронула ее губы, когда из ворот дома госпожи Симталь выскочил владелец монеты. Можно было бы расправиться с ним еще там, в саду, но адъюнктессе очень не хотелось туда возвращаться.
Незадолго до появления Крокуса она ощутила гибель джагатского тирана. Неужели повелитель Дитя Луны все-таки вступил в битву? Лорна надеялась, что джагат проникнет в город, возможно, даже отыщет Желудь и тем самым вынудит Сына Тьмы решиться на битву. Подумав, она поняла ошибочность своих предположений. Аномандер Рейк не позволил бы тирану завладеть Желудем.
Значит, Бурдюк и его люди по-прежнему живы. Ладно, эту задачу придется решать позже, когда Даруджистан попадет в руки императрицы и Тайскренна. И тогда вместо тайной расправы можно будет устроить явную: арест, суд и публичная казнь в назидание всем. Тут даже Дуджек не осмелится им помешать.
Владелец монеты побежал по улице. Странно, парень словно не замечал Дитя Луны, висящего едва ли не над самой его головой. Пора в погоню. Заполучив монету, императрица поставит дерзких опоннов на колени.
И совсем глубоко, там, куда адъюнктесса запретила себе заглядывать, звучал сердитый и отчаянный голос: «А как же твои сомнения? Куда исчезла та Лорна, что в Крепыше спорила с Тайскренном? Неужели за эти недели ты так переменилась?»
Адъюнктесса встряхнула головой, отгоняя эти жалкие крики. Она являлась правой рукой императрицы. Женщины по имени Лорна давно нет. Эта женщина умерла и никогда не воскреснет. И сейчас не Лорна, а адъюнктесса двигалась по объятому страхом Даруджистану. Она была живым мечом императрицы. Лезвие этого меча не было абсолютно неуязвимым, оно могло треснуть и сломаться. Раньше она назвала бы подобное состояние «смертью», сейчас оно воспринималось ею как обыкновенная издержка войны, как несовершенство оружия.
Наконец-то парень заметил Дитя Луны. Он растерялся и замер. Адъюнктесса уже приготовилась напасть, однако он побежал дальше.
Парень никуда от нее не скроется. А ей пора ввести в игру еще одного игрока. Тайскренн предвидел такой ход событий и снабдил ее небольшим пузырьком. Адъюнктесса достала пузырек с закопченными стенками и поднесла его поближе к свету газового фонаря. Внутри заклубился дым. Адъюнктесса выпрямилась и швырнула пузырек. Ударившись о стену дома, он разбился. Воздух наполнился сверкающим красным дымом. Дым медленно принимал очертания гротескной человеческой фигуры.
— Галан, повелитель демонов, ты знаешь, что от тебя требуется, — сказала ему адъюнктесса. — Победа принесет тебе свободу.
Затем она извлекла меч и ненадолго прикрыла глаза, определяя, куда именно побежал владелец монеты. Парень бежал быстро, но адъюнктесса умела перемещаться еще быстрее. Она снова улыбнулась. Скоро, очень скоро монета окажется у нее в руках.
Если бы чьи-то глаза и следили в этот час за адъюнктессой, они бы увидели только легкую дымку, мелькнувшую и тут же исчезнувшую. Даже Галан, принявший человеческое обличье, не сумел бы угнаться за нею.
Барук сидел у себя в кабинете, обхватив голову руками. Гибель Мамота нанесла ему кинжальный удар в сердце, и боль по-прежнему не утихала. Алхимик отпустил Роальда; ему требовалось побыть одному.
Рейк это предвидел. Еще там, в карете. Пожалуй, он был прав, что не захотел делиться с Баруком своими предчувствиями, а просто предложил алхимику ехать домой. Да и поверил бы он тистеандию, услышав от него такие слова? Сила, пленившая Мамота, конечно же, позаботилась о собственной защите. Рейк повел себя в высшей степени деликатно, зная, что любое иное его поведение только вызовет гнев Барука.
Мамот мертв. Джагатский тиран — тоже. Кто его убил? Сам Рейк? Если да, он сделал это, не прибегая к мечу, и в предсмертном крике Мамота алхимик уловил нечто вроде возгласа облегчения.
Негромкое покашливание за дверью вывело Барука из раздумий. Он вскочил. Дверь открылась.
— Дерудана? Ты?
Барук привык видеть ведьму краснощекой и улыбающейся. Сейчас же круглое лицо Деруданы было совершенно белым, а улыбка на губах — призрачной.
— Когда Мамот погиб, я подумала о тебе. И вот я здесь.
Дерудана прошествовала к креслу возле погасшего очага, таща за собой кальян.
— Мой слуга так перетрусил, что попросил отпустить его, — вздохнула ведьма.
Сняв крышку, Дерудана высыпала в очаг пепел.
— Теперь приходится делать все это самой, — проворчала она.
Ознакомительная версия. Доступно 40 страниц из 196
