крупного заказа. Это поможет нам загрузить наши верфи, но огласка, как вы понимаете, нежелательна. Предупредите управляющего, что скоро к ним приедет мой человек. Скажет, что от Джона Доу. Да — того самого. Ха-ха. Поселите его в какой-нибудь люкс, пусть отвлечет на себя внимание прессы. Он похож на доминца, знает язык — журналистам этого хватит. Будет гулять по городу, закажет себе костюм, билеты в театр… К тому времени, как в газетах поймут, что их водят за нос, мы уже уладим все дела. Что говорить журналистам? Ничего. Ни журналистам, ни кому бы то ни было еще. Вам нечего опровергать, вам нечего объяснять. Чем более дикие догадки они будут строить, тем глупее будут выглядеть в конце. Когда все закончится, я свяжусь с вами и мы решим вопрос с оплатой. Спасибо за понимание, мистер Линдон. Я вам буду очень обязан.
Довольно ухмыляясь, Старпом щелкнул по рычагам отбоя, подхватил свой дорожный чемодан и вернулся к кассиру.
— Скажите, любезнейший, меня попросили узнать, есть ли у вас билеты на Милину Гранди? Меня интересует ложа.
— К сожалению, сэр, все билеты раскупаются за несколько месяцев. Тем более в ложу. Это же, все таки, Милина Гранди!
— Понимаю, — Старпом выложил на край окошка крупную купюру придерживая её рукой и подмигнул, — Скажите… А где госпожа Милина остановилась? Случайно не в отеле напротив?
— Не знаю, сэр… — ловко слизнув купюру, кассир выразительно кивнул, — И в любом случае нам категорически нельзя про это говорить.
— Жаль… Очень жаль…
— Да, сэр. Извините, что ничем не смог вам помочь.
* * *
На дорогу вышли двое. Руки их были пусты, однако внимательные взгляды, которые шарили по одинокому паломнику, были полны хищного любопытства. Еще двое выбрались позади, отрезая путь к бегству.
— Куда держишь путь?
— К монастырю… — паломник взмахом руки указал в сторону видневшихся вдалеке гор.
— Тебя там ждут?
— Там рады всем, кто идет Его дорогой.
— Понимаю… — самый крупный из четверки подошел и начал бесцеремонно охлопывать одежду путника, потом сорвал с его плеча сумку, — Какой грех желаешь замолить?
— В этом нет секрета — я убивал людей. Хочется думать, что плохих. Но все равно — это не те деяния, с которыми я бы хотел жить дальше.
— Солдат? — здоровяк обернулся на своих приятелей которые подались назад, — Чего вы пересрались? Он безоружен!
— Мне доводилось встречать одну женщину и она сказала: «Смерть сеют люди. Оружие — всего лишь, инструмент».
— Умная баба у тебя была, солдатик… А что до грехов твоих — то к монастырю топать далеко. Можешь не дойти. А жить с этим всем, говоришь, не можешь.
Оскалившись, он сунул руку за пазуху, но это был, всего лишь, отвлекающий маневр, так как, пока он говорил, двое, стоявших за спиной паломника, уже достали ножи и подошли почти вплотную.
— Ну так мы тебе поможем слегка…
Путник, впервые оторвав взор от дороги, посмотрел ему в глаза холодным спокойным взглядом, а потом его плащ взметнулся вверх, словно крыло взлетающей птицы хлестнув здоровяка по лицу. Тот отшатнулся и забарахтался, пытаясь выбраться из захлестнувшей голову ткани. Паломник же отскочил назад и вправо, ныряя под удар ножа, подбил одному из подобравшихся со спины ногу, перехватив предплечье, с хрустом вывернул его в неестественное положение, вырвал нож и, левой рукой обратным хватом, всадил его прямо в грудь второму, кинувшемуся помогать орущему благим матом сообщнику. Потом подхватил уже его нож выпавший из ослабевших пальцев и метнул, но не в здоровяка, как раз освободившегося от плаща, а в последнего из четверки, который не просто так все это время стоял чуть вдалеке.
Бросок, несмотря на очевидный риск для паломника кидавшего не особо удобный для этого нож в достаточно далеко стоявшую цель, оказался удачным и четвертый, выронив выхваченный револьвер, схватился руками за рукоятку торчавшую прямо посредине груди и повалился на бок. Здоровяк обернулся, проследив за падением тела и, наконец, извлек свой нож.
— А ты хорош… Солдатик… Но не лучше меня…
— Ты ошибся… Я не солдат. Я — Валент. Ординатор ордена Чистых…
— Тогда где твой меч, ординатор?
— Кто берет с собой оружие, отправляясь в паломничество? Вы на это и рассчитывали, верно? Я знаю, кто вы. Вас уже арестовывали за грабежи на этой дороге. Такой урок вы извлекли из этого? Грабить одиночек и не оставлять свидетелей в живых?
— Верно, Ординатор. Мертвые не болтают.
— Мертвые бывают болтливее живых. Вы злодействовали так долго не благодаря этому, а благодаря преступному равнодушию. Но я не равнодушный…
Не сводя со здоровяка взгляда, Валент присел над все еще кричавшим бандитом со сломанной рукой и резким движением свернул ему шею.
— И я положу этому конец!
— Самоуверенный святоша!
Расправа над подельником ожидаемо вывела противника из себя и он, не успевая помочь приятелю, попытался хотя бы отомстить за него, прыгнув вперед, целясь тяжеленным сапогом Валенту в голову. Валент же, вместо того, чтобы пригнуться или уклониться, просто привстал встречая сокрушительный пинок упертыми в грудь руками, развернутыми ладонями наружу. Удар опрокинул его, однако он потянул ногу за собой, заставляя здоровяка с ревом сесть на шпагат и завалиться на бок держась за пах.
— Дерьмо! Мразь! Сын грязной шлюхи… Ублюдок ебаный! Я с тебя шкуру сдеру!
Подобрав выпавший нож, он кое как поднялся и повертел головой в поисках противника. Щелкнул взводимый курок. На катания в пыли с проклятьями ушло куда больше времени, чем ему казалось и Валент не только успел отдышаться после мощного удара в грудь, но и подобрать оброненный револьвер. Оценив изменения в расстановке сил, здоровяк отбросил нож и усмехнулся.
— Хрен с тобой — победил… Ну и?
— Передумал сдирать с меня шкуру? А грабить? Тоже передумал? Вон моя сумка валяется. Тоже уже не интересна?
— Издеваешься? Это от бессилия. А что ты еще можешь? Стрелять в безоружного ты не будешь. В тюрьме я уже был, её я не боюсь, тем более за, что ты меня упрячешь? Мертвые, может и тоже болтают, а ты их найди. А без этого — тебе что-то там показалось и ты троих моих парней убил. Мы ж ни словечка про грабеж не говорили — я так вашим и скажу. И мозголомы ваши тоже это увидят. А остальное — нет… Я тоже кой-че про это знаю.
— А про «Лийбэа» знаешь? — подойдя, Валент пнул брошеный нож подальше, — Слышал про него?
— Не… Это кто? Твой дружок, которого мы прикончили? Ты поэтому сюда приперся на нас охотится? Ну извини…
— Все называли его
