Нимандр стал подниматься, но Скрипач жестом его остановил.
– Только она, – сказал он. – Господин, вы не против, если я присяду на этот пенек?
Силкас Руин вскинул голову, освободил пень и приглашающе махнул рукой.
Скрипач сел, положил сверток на колени и принялся разворачивать.
– Ты все еще здесь? – спросил он, заметив, что Корлат смотрит на него.
– Что происходит? – по-прежнему недоумевала она.
Скрипач вздохнул.
– Он говорил, что приходил сюда в последний раз. И тон у него был приказной. Только он, видно, так и не понял, что приказы мы выполняем спустя рукава. – Он закончил возиться со свертком; внутри оказалась скрипка со смычком. – Давай, Корлат, иди. Да, и передай ему: песня называется «Моя любовь ждет». Не мое сочинение, нет. Рыбака.
Он окинул взглядом остальных тисте анди.
– Я потом могу перейти на другую – чуть более печальную, но не совсем. Эта уже из «Аномандариса». Давно не исполнял, так что простите, если исковеркаю название. «Галланова надежда», кажется. Я не ошибся?.. Похоже, что нет.
Корлат сделала шаг назад и почувствовала на плече чью-то руку. Это был Вал.
– Иди на холм, Корлат. Скрип сейчас его позовет. В последний раз. Но если тяжело, то лучше не ходи или не поднимайся на холм. Он тебя все равно увидит. Мы, собственно, делаем это не столько для тебя, сколько для него…
Он бы продолжал болтать еще, но Корлат стряхнула его руку и пошла.
Пошла через дорогу к холму.
Позади нее в ночном воздухе запели струны.
Увидев на вершине силуэт своего возлюбленного, Корлат ускорила шаг, а затем побежала.
Второй эпилог
Море у берега было на редкость спокойным, и с наступлением отлива многие имассы отважились выйти на отмели – собирать моллюсков. В сторонке близняшки играли с Абси, и звук смеха мальчика доносился до камней, где сидел Удинаас.
Он услышал шаги на тропинке и, обернувшись, увидел Оноса и Хетан. Они несли плетеные корзины, чтобы присоединиться к сборщикам моллюсков. Удинаас увидел, как Онос остановился, глядя на детей.
– Успокойся, Онос, – сказал Удинаас. – Я пригляжу за ними.
Воин улыбнулся. Хетан взяла его за руку и повела дальше.
Риадд, отдыхающий на известняковом уступе над Удинаасом, сказал:
– Перестань беспокоиться, отец. Ты себя изводишь.
Из пещеры еще выше по склону донесся плач младенца. Бедная Сэрен. Вот капризный ребенок…
– Мы в безопасности, – сказал Риадд. – А если вдруг объявится проклятая злая толпа, что ж, у нас есть Килава, Онрак, Онос Т’лэнн да и я. Разберемся.
– Знаю, – ответил Удинаас. Он потер и помассировал ладони, снова начинавшие болеть. Может, и впрямь пора попробовать мерзкое лекарство, с которым пристает Лера Эпар. Ах, это все годы в холодной воде.
Оглядевшись, он с кряхтением поднялся на ноги.
– Отец?
– Все нормально, – ответил Удинаас. – Близняшки закопали Абси по шейку. Этих девчонок следует выпороть.
– Так ты в жизни не порол детей.
– А тебе откуда знать? Ну, допустим, не порол, но угроза все-таки работает.
Риадд приподнялся, обратив к Удинаасу юное загорелое лицо. Взглянув на него, Удинаас сказал:
– На ярком солнце твоя улыбка напоминает мне о твоей матери.
– А она улыбалась?
– Думаю, однажды, но это не моя заслуга.
Удинаас пошел к берегу.
Абси уже выбрался на свободу и принялся за одну из сестер; и защекотал ее до беспомощного состояния.
В море за выходом из гавани по водной глади скользили киты, отправляя в воздух фонтаны, – объявляли о приближении лета.
Всадник остановился на дороге, взглянул на дикую репу, растущую в канаве, и снова погнал коня дальше. Теплое солнце светило в лицо: всадник ехал на запад, к побережью Итко Кана.
В удлиненной тени за его спиной сгустились две фигуры. А через несколько мгновений рядом возникли две громадных Гончих. Одна обнюхала репу в канаве и отвернулась.
Призрак с тростью вздохнул.
– Доволен?
Второй кивнул.
– И теперь ждешь только хорошего, да?
– А почему бы и нет?
Престол Тени фыркнул.
– Напрасно.
Котильон взглянул на него.
– Да почему?
– Старый друг, в чем дело? Надежда для тебя не пустой звук?
– Надежда? Вовсе нет.
– А вера?
– И вера. Да. Я верю.
Какое-то время оба молчали, а потом Престол Тени оглянулся на Гончих и склонил голову набок.
– Мы сегодня голодные, а? – Звери, подняв головы, уставились на него.
– Даже не думай, Амманас!
– А почему? Напомним этому щеголю на троне, кто на самом деле управляет этой игрой!
– Рано.
– И где твое нетерпение? Где жажда мести? Что же ты за Покровитель убийц?
Котильон кивком показал на дорогу.
– Оставь их в покое. Не здесь, не сейчас.
Престол Тени снова вздохнул.
– Зануда.
Тени начали таять и через мгновение исчезли, оставив дорогу пустой.
Солнце село, сумрак сгущался. Сегодня он не встретил по дороге никого, странно; но он продолжал путь. По этой дороге он прежде никогда не ездил и чуть не пропустил нужное ответвление – боковую дорогу, ведущую к поселению над берегом; но, почуяв запах дыма, вовремя притормозил скакуна.
Конь осторожно ступал по узкой тропе.
Достигнув, уже в сгустившейся тьме, нижней точки тропы, всадник натянул поводья.
Рыбацкая деревенька выглядела почти покинутой. Он увидел неподалеку каменный дом с соломенной крышей, из трубы струился серый дым. Рядом на расчищенном участке земли росли овощи, и там, несмотря на темноту, работала одинокая фигура.
Крокус спешился, привязал коня у заброшенной лачуги слева и пошел вперед.
Идти было недалеко, но к тому времени, как он достиг огорода, яркий лунный искристый свет блестел на ее руках, а шелк черных волос переливался, когда она нагибалась за инструментами.
Он пошел между грядками кустистых растений.
И она повернулась. И смотрела, как он подходит ближе.
Крокус взял ее лицо в ладони и посмотрел в темные глаза.
– Мне никогда не нравилась та история, – сказал он.
– Какая именно? – спросила она.
