Изначально, когда люди только начали расселяться в Пространстве Наугольника, Береника была горнодобывающей колонией. Несмотря на трехтысячелетнюю историю, она так и не достигла того расцвета, как Маринус или Монмара. В низких широтах, где территорией не завладели соленые, полные водорослей моря, по-прежнему занимались добычей полезных ископаемых. На галактической арене эта планета, до завоевания Маринуса бывшая своего рода береговым плацдармом Империи, теперь играла лишь роль поста снабжения. Помимо солдат и служащих легиона, разместившихся на орбите, здесь проживало меньше десяти миллионов человек, и почти все они, за исключением нескольких сот отважных шахтеров в обдуваемых всеми ветрами поселениях, прятались за Ураганной стеной Дейры.
С экспресс-лифта открывался прекрасный вид на город, на тонкие башни, глубоко уходящие в бездну. Город был построен в Valles Merguli, Долине Нырков – расселине в пять миль глубиной и протяженностью в несколько сот.
– Где только люди не селятся, черт их возьми, – заметил Паллино.
– Прячутся от бурь, – ответил я.
Поверхность Береники была почти идеально плоской, и геострафические ветры, зарождающиеся во влажных тропиках экваториальных областей, превращались в ураганы в десять раз ужаснее, чем те, что наши предки знали на Земле. Строить здесь орбитальные лифты было невозможно – слишком высок риск обрыва тросов или даже падения самих башен. Все сообщение с орбитой совершалось с помощью огромного космодрома, занимавшего равнину над наветренной стороной долины. Десятки миль мощеной прерии, протянувшиеся почти до самого горизонта.
Город Дейра был многоступенчатым, хотя из лифта этого не было видно. Нижние кварталы разместились на уступах, покрывавших обе стороны долины, и были связаны между собой множеством мостов. Над ними возвышались башни. Еще выше, с наветренной стороны, была короткая внутренняя стена, отделявшая уступы от плоских бедных районов, пристроившихся к Ураганной стене, которая защищала и эти верхние кварталы, и всю долину от жестоких ветров Береники.
Ураганная стена.
Она служила щитом от самих небес, преградой высотой почти в милю и в треть мили толщиной. Целые ее сегменты были собраны на орбитальных фабриках за пределами системы и привезены сюда через всю Галактику, что стоило консорциуму «Вонг-Хоппер», основавшему на планете первое поселение, немалых денег.
Стена по праву могла бы стать одним из ста чудес Вселенной, если бы не находилась на планете, служившей всего-навсего караван-сараем и заправочной станцией на пути к норманскому фронтиру. Когда мы впервые спустились с «Тамерлана», я принял стену за природное творение. Она была такой внушительной, что никак не походила на творение рук человеческих. Высокая, широкая, опоясывающая многомильный каньон. Дальний край Valles Merguli был непримечателен: непроходимые камни, провалы и поросшие мелкими кустарниками болота.
– Знаю, что от бурь. Но разве нельзя было выбрать другую планету? – бросил Паллино, позабыв об этикете и десятке приглядывающих за нами телохранителей.
Я пожал плечами и забарабанил пальцами по серебряному набалдашнику трости.
– Зато здесь воздух чистый. Это редкость.
Штаб-квартира легиона разместилась в навесной башне на Ураганной стене, в многоэтажной пристройке со стороны космодрома. Сквозь нетипичные для людских построек горизонтальные окна я мог видеть раскинувшуюся за городом плоскую равнину, взлетно-посадочные площадки и полосы, укрепленные железобетонные горки ангаров и защищенные пусковые шахты, где ожидали запуска ракеты.
– Они скоро появятся, – раздался за спиной знакомый хриплый голос. – На пути сюда мы потеряли один сопровождающий корабль. Надеюсь, ребята хотя бы успели уничтожить бортовой компьютер, прежде чем он попал в лапы сьельсинов, иначе враг узнает, какие силы здесь собраны.
– Они и так знают, – ответил я, поворачиваясь от окна к человеку во главе стола заседаний.
Тит Хауптманн почти не изменился: та же седая львиная грива, те же бакенбарды, закрученные усы и кустистые брови, плотоядная улыбка, черная форма с цепочками и серебряной оторочкой. Как император среди придворных, Хауптманн сидел во главе овального стола в окружении капитанов и советников.
– Садитесь, лорд Марло, – сказал первый стратиг, нахмурившись.
– Дораяика все это спланировало, – объявил я, постукивая тростью по полу. – Оно следило за передвижением наших войск уже много лет. Анализировало логистику, атаковало караваны с продовольствием, осваивало захваченные технологии, щиты и так далее. Оно предугадало, куда мы отступим. Само загнало вас сюда.
– Марло, вы забыли о дисциплине? Я сказал «садитесь».
– Нет, сэр, – ответил я и взял паузу, чтобы мой ответ показался двусмысленным.
Усаживаясь напротив первого стратига, я добавил:
– Просто у меня такой характер.
– Ваш характер, сэр рыцарь, – хмыкнул Хауптманн, – не освобождает вас от необходимости соблюдать этикет и протокол.
– Сэр, вы, безусловно, правы, – сказал я.
Герцог андернахский уже давно перестал внушать мне страх, но я все же сел, поджав губы и покосившись на Отавию Корво, которая сидела не шелохнувшись по правую руку от меня.
Хауптманн заерзал и окинул взглядом полсотни офицеров и голограмм за столом:
– В лучшем случае у нас несколько недель, чтобы выстроить оборону. Верить пророчествам лорда Марло или нет, но флотилия, атаковавшая Маринус, действительно преследует нас вместо того, чтобы разорять планету.
– Этого достаточно, чтобы подтвердить правоту лорда Марло, – заметил другой знакомый голос, раздавшийся справа от стратига.
В отличие от Хауптманна, Бассандер Лин, казалось, состарился лет на тысячу с тех пор, как мы расстались у Воргоссоса. По лицу этого не было заметно, а вот осанка неуловимо изменилась, как будто тяжкий груз давил на его дух, а не на плечи. Мне стало отчасти жаль его. Он выглядел примерно так же – высокие скулы, медная кожа, непроницаемое лицо, черные волосы и прищуренные глаза. В волосах поблескивала седина, но внешне он оставался тем же молодым офицером. Он постарел внутренне.
– Такая поспешность нетипична для сьельсинов, – продолжил он. – Лорд стратиг, если враг уже преследует вас, это значит… – голос Лина дрогнул под весом его слов, – что они атаковали Маринус лишь для того, чтобы пополнить запасы продовольствия перед отправкой сюда.
Взгляд Лина метнулся ко мне, челюсти сжались. Капитан был с нами на «Демиурге» и видел, как я умер. Это изменило его – или, по крайней мере, его отношение ко мне. Ушли враждебность, надменность и напряженность. Мы больше не были соперниками. Вместо этого в нем укоренился благоговейный трепет, лишивший Лина былого огня. С тех пор как мы высадились на Беренике, он не искал встречи со мной, не пытался даже заговорить, лишь наблюдал за мной, как за привидением.
– Они – молот, – мрачно сказал я, – а мы – раскаленное железо.
