Книга Магия отступника - Робин Хобб

Сем правил, пока не начал клевать носом. Когда я забрал из его рук вожжи, он чуть вздрогнул, а потом перебрался в заднюю часть повозки и уснул рядом с матерью. Несмотря на неровную дорогу и вихляющее колесо, мы ехали до рассвета и дольше. Когда солнце вскарабкалось на небо за моей спиной, я начал часто оглядываться, опасаясь погони. Когда к полудню так никто и не объявился, я начал надеяться на спасение. В тот день я останавливался лишь дважды, чтобы напоить лошадь. Мы перекусили на ходу хлебом, но я настаивал на том, чтобы ехать, пока не станет слишком темно для такой разбитой дороги.

Мы с Эмзил почти не разговаривали. Нам многое нужно было сказать друг другу, и большую часть не стоило обсуждать при детях. К моему удовольствию, Эмзил перебралась на козлы и села рядом со мной, а чуть погодя робко накрыла мою руку своей. Я искоса взглянул на нее.

— Я любила тебя таким, каким ты был, — тихо заметила она.

На ее щеке все еще виднелись следы сажи.

— Ну, надеюсь, перемены тебя не отпугнут, — ухмыльнулся я.

— Нет, — рассмеялась она. — Но я многого не понимаю. Со слов госпожи… Эпини… я знаю, что ты был таким прежде. И она рассказала мне о магии и всем прочем. И все же…

— Я намерен рассказать тебе обо всем, — пообещал я, — до мельчайших подробностей.

Дальше мы ехали в молчании. Я поморщился, представив, как буду рассказывать ей об Оликее и Ликари. Но хотя мое сердце дрогнуло от ужаса, я решил ничего не утаивать. Она либо примет меня и простит, понимая, что ко многому меня побуждал мальчик-солдат, либо нет. Но с этого дня я больше не намерен притворяться.

Пока мы ехали, Кара излагала остальным детям изрядно приукрашенную историю собственных приключений и того, как она спасла нас с Эмзил. Сем высмеял ее, они поссорились, Эмзил отругала их обоих и дала детям печенья, чтобы хоть чем-то их занять. Они болтали с набитым ртом, а затем заспорили, кто где должен сидеть. Эмзил спокойно разорвала свой передник на полосы, чтобы перевязать ногу дочери и собственные ступни. Некоторое время повозкой правила Кара. Эмзил настояла на том, чтобы обработать и мои раны. Я боялся снимать сапоги и смотреть на оставшиеся там повреждения. Уступив и все-таки взглянув на ноги, я едва совладал с тошнотой. Мне оставалось только стиснуть зубы и сдерживать стоны, пока Эмзил с отвращением вытаскивала вялые розовые корешки из моих ступней. Кара завороженно наблюдала за этим.

— Вот видишь, все так, как я тебе говорила, — приговаривала она, обращаясь к Сему. — Ты мне не поверил насчет веревочного чудовища, а его обрывки остались прямо в ногах Невара.

— Господина Бурра, — поправила ее Эмзил.

— На самом деле — Бурвиля, — уточнил я.

Эмзил вопросительно посмотрела на меня.

— Я не собираюсь скрывать от них, кто я, — пояснил я.

Она посмотрела на лохмотья, оставшиеся от ее передника, и аккуратно их свернула.

— Я не уверена, что сама знаю, кто ты на самом деле.

— Как и я сам, — рассмеялся я. — Но, думаю, у нас еще будет время это выяснить.

Когда мы собрались остановиться на ночлег, я осторожно съехал с дороги и спрятал повозку за кустами. Мы с Семом поохотились с моей пращой, но безуспешно — у меня страшно болели ноги. Впрочем, возможно, и к лучшему, поскольку нам пришлось бы есть добычу сырой. Развести огонь мы не решались. Мы наскоро перекусили и уложили детей в повозке. Двое старших заснули почти сразу, а малышка Диа еще долго хныкала из-за непривычного темного неба над головой. Слушая, как ее тоненький жалобный голосок уносится к далеким звездам, я едва к ней не присоединился. Эмзил укачивала ее на руках, прогуливаясь вокруг повозки и тихонько что-то напевая, пока усталость не взяла свое и Диа сморил сон. Тогда она уложила девочку между братом и сестрой, а потом подошла ко мне и встала рядом, обняв себя руками за плечи.

— И что мы будем делать теперь? — задала она тот самый вопрос, над которым я размышлял большую часть дня. — Куда поедем?

— Подальше от Геттиса, — ответил я, стараясь, чтобы мой голос звучал уверенно и обнадеживающе. — К новой жизни.

Крайне осторожно я обнял Эмзил. Она повернулась ко мне, и я наконец поцеловал ее так, как давно мечтал, долго и нежно, пока она всем телом прижималась ко мне. Она отозвалась, и мы словно бы закружились среди чего-то чудесного и глубокого, о чем я прежде даже не подозревал. Потом ее губы оторвались от моих, и она опустила голову мне на грудь.

— Эмзил, — выговорил я, полагая, что любые другие слова сейчас окажутся излишними.

— Ты меня спас, — откликнулась она. — И не единожды. Полагаю, ты в своем праве. Но, Невар… — Она замешкалась, и от этого молчания по моей спине побежали мурашки. — Невар, я изменилась с тех пор, как меня приютили лейтенант с госпожой Эпини. Я больше не могу просто сводить концы с концами. Возможно, ты так не думаешь после всего того, что узнал обо мне, но мать растила меня, чтобы я стала, как и она, уважаемой женщиной. Не знатной, как ты, ничего такого. Но пользующейся уважением. — Ее заметно душили слезы. — И именно так я хотела бы воспитать свою дочь. Пусть Кара считает, что заслуживает того, чтобы… ну, выйти замуж за человека, с которым делит ложе. И его уважения. — Она утерла с лица слезы. — Какой бы глупостью это тебе ни показалось. — Она понизила голос, предлагая посмеяться горькой шутке. — Убийца и шлюха желает, чтобы ее дочь выросла порядочной женщиной.

— Мы начинаем новую жизнь, Эмзил — тяжело вздохнув, ответил я. — И, думаю, нам стоит приложить все усилия, чтобы начать ее правильно. — Со стоном я отпустил ее. — Я хочу быть с тобой, очень хочу. Но не собираюсь требовать этого от тебя, словно в уплату долга. И не хочу, чтобы ты сошлась со мной, не зная обо мне ничего. Я уверен, что люблю тебя, а вот тебе стоит узнать меня получше. Мне будет непросто ждать, но я подожду. — Я наклонился и поцеловал ее в щеку. — И вообще, мы все еще в бегах и спасаем собственные жизни. Нам стоит выспаться сегодня, насколько это возможно.

И хотя в ту ночь я спал совсем недолго, таких сладких снов я никогда прежде не видел. Перед рассветом я разбудил всех, чтобы вновь отправиться в путь.

На следующий вечер мы остановились в стороне от обочины дороги, в заросшей кустарником ложбинке. Эмзил хотела вскипятить воды и промыть наши раны, но я сомневался, что нам стоит разводить огонь.

— Если бы нас искали, то уже нашли бы, — раздраженно буркнула она. — Всадники легко могли бы нас догнать. Мои ступни горят от боли, как наверняка и твои. Что толку в нашем побеге, если нас все равно убьет зараза? Нас уже поймали бы, если бы собирались.

— Зависит от того, насколько серьезный вышел пожар, — возразил я. — Сначала они могли предположить, что ты погибла в огне. А потом, начав разбирать обгорелые развалины, обнаружить, что наших тел там нет. И тогда уже выслать за нами погоню.

— Мы забрали лошадь и повозку, — преувеличенно вздохнула Эмзил. — Моих детей нет в городе. Любой, кто над этим задумается, сообразит, что мы сбежали. Если бы они хотели нас догнать, то уже давно догнали бы. Я считаю, что сейчас огонь для нас важнее, чем скрытность.