– Ты опять меня совсем не слушала – ведь это твой фирменный приемчик. Я уже сказал тебе, что тоже несу за это ответственность. Ты просто повторяешь то, что когда-то делалось с тобой. А у меня такой отмазки нет.
Он вышел из комнаты, но Ясмина не отставала от него. Когда он спускался по лестнице, она шла за ним шаг в шаг.
– Все, что «делали со мной», как ты это называешь, так это следили, чтобы я получила хорошее образование, чтобы я нашла свой путь в жизни. И если то, что я хочу того же для своих детей, ты считаешь неудачей, – тогда да, я виновата.
Тимоти стоял уже в самом низу; он обернулся, положив сжатый кулак на перила.
– Богом клянусь – ты ничего так и не поняла. Твоя семья отказалась от тебя, Ясмина. Ни один из них ни слова не сказал тебе за последние двадцать лет. А почему? Да потому, что ты совершила всего одну ошибку. Ты залетела… Нет, подожди, так нечестно. Я помог тебе залететь, а они никак не хотели понять, что одна ошибка не должна разрушить всю жизнь.
– Но она может сделать жизнь труднее. А я не хочу, чтобы у моих дочерей была трудная жизнь.
– Да неужели? – съязвил Тимоти. – А как же с тобой-то так получилось?
Ясмина промолчала. Да и что ей было говорить, когда она наконец поняла, что они говорят об одном и том же, снова и снова, и конца этому не видно?
– Ты останешься ни с чем, Ясмина, – сказал Тимоти. – Что же до меня… Я тебе не пара.
С этими словами он направился к двери.
– Твоя мама сказала… – вырвалось у Ясмины.
– Прекрати, – оборвал он ее. – Немедленно прекрати.
И как раз в этот момент открылась входная дверь. В дом вошла Рабия. Следом за ней шла Мисса.
– Слава тебе Господи! – воскликнула Ясмина, слетая с лестницы. Но тут же, присмотревшись, спросила: – А почему вы не привезли с собой Сати?
– Сати ни к чему слышать такое. – Рабия втянула Миссу в дом и закрыла дверь.
Ясмина ясно почувствовала приступ ужаса, который был хуже всего, что она испытывала с того момента, как ей сообщили смертельный диагноз Янны. По лицу Миссы было видно, что она плакала. А взглянув на Рабию, Ясмина поняла: то, что не следует слышать Сати, расскажет им именно Мисса.
Неожиданно она не захотела ничего слушать. Ее, как цунами, накрыло осознание одной простой вещи: то, что все эти месяцы мучило ее дочь, не имеет никакого отношения к Айронбриджу, Джастину Гудейлу и свадьбе.
Рабия провела Миссу в гостиную, села на диван рядом с ней и велела Ясмине и Тимоти тоже сесть. Ясмина уселась в одно из кресел с высоким подголовником, а Тимоти, войдя в комнату, остался стоять.
– Я здорово напилась сидром, – Мисса говорила себе под нос, ее сжатые руки лежали у нее на коленях.
Волна осознания сменилась облегчением. Так вот о чем Мисса не хотела говорить! Она знала, как расстроит ее родителей сам факт пьянства, потому что знала истории своего дяди, отца и прадедушки. С самого начала ей внушали, насколько страшен алкоголь для членов ее семьи, и она всегда соглашалась с тем, что пьянство может быть для нее очень опасным.
– Мисса, милая моя, милая… – сказала Ясмина. – Тебе ни к чему…
– Дай ей договорить, – произнесла Рабия таким резким тоном, что та поглубже вжалась в кресло.
Мисса посмотрела на бабушку. Рабия кивнула. Ясмине отчаянно хотелось сказать дочери, что ничто в жизни не заставит их меньше любить ее и что произошедшее с ней – это просто издержки взросления, которые случаются со всеми. Она просто экспериментировала, как и все они в молодости, и в этом нет ничего страшного.
– Я не думала, что сидр так на меня подействует, и когда он все заказывал и заказывал, я пила, потому что он был таким вкусным. Сначала у меня просто слегка закружилась голова, но я не обратила на это внимания, потому что… ну, было просто весело, и мне хотелось взять и выбраться из той скорлупы, в которой я всегда пряталась, и попробовать что-то новенькое, потому что вы все знаете, как я всегда ненавидела алкоголь. А потом я страшно напилась и практически ничего не помню, вот какой пьяной я была. Не помню ничего, кроме…
Даже со своего места через всю комнату Ясмина чувствовала, насколько напряжена Мисса. Рабия убрала локон девушки ей за ухо и прошептала ей на ухо что-то, чего Ясмина не расслышала.
Мисса судорожно вздохнула и совсем опустила голову.
– Я спала на диване. Даже не помню, как там очутилась. Помню только, что, когда проснулась, в комнате было абсолютно темно. И он… – Она подняла один сжатый кулак и уперлась им под правый глаз. – Он был на мне. Я не могла пошевелиться. Даже дышать не могла. А потом… – У нее затряслись плечи. Ясмина видела, что девочка не только плачет, но и не хочет, чтобы это увидели ее родители.
– Ты должна все рассказать, Мисса, – сказала Рабия. – Они должны знать, чтобы начать понимать.
Тимоти сделал шаг вперед, как будто собирался подойти к дочери, но Рабия остановила его, сказав:
– Сядь и не шевелись. Немедленно.
И он сразу же выполнил ее приказ. Уселся в еще одно кресло с высоким подголовником, стоявшее недалеко от Ясмины, но остался сидеть на самом его краешке, словно был готов вскочить при малейшей необходимости. Тем не менее голос у него прозвучал нежно: «Мисса, пожалуйста, поговори с нами…»
Девочка подняла голову. Ясмина чуть не задохнулась, потому что теперь на лице дочери была видна вся та мука, которую она скрывала многие месяцы.
– Когда проснулась, я была не одета, – продолжила Мисса. – Я хочу сказать, на мне не было юбки, колготок… Сначала я этого не ощущала, но, когда он стал тыкать своим… Это было… Я попыталась сопротивляться, но лежала на животе, а он зажал мне рот рукой и оттянул назад голову, а потом… он засунул свой…
– Боже! – Ясмина зажала рот рукой.
– Я слышала, как он все хрюкал и хрюкал, и было так больно, так больно…
– Кто? – потребовал Тимоти, вскочив на ноги. – Кто? Кто это был?
– Ма, – сказала Мисса, не замечая льющиеся по щекам слезы, – мамочка… Мне было так больно, и я хотела, чтобы это прекратилось, но не могла ничего сделать… Ба, не заставляй меня, не заставляй меня… Ну пожалуйста…
Рабия обняла девочку. Ясмина почувствовала на губах вкус крови – она прокусила себе пальцы во время рассказа Миссы.
Тимоти заметался по комнате.
– Кто это был? Немедленно скажи мне…
– Ради всего святого, она не знает, – сказала Рабия. – И никогда не знала.
– А ты? – Сын развернулся к ней. – Она говорит, что лежала на гребаном диване, Ма. Кто-то забрался к тебе в дом и надругался над моей дочерью, ты это понимаешь? У тебя где-то в мозгу должно быть это имя, так думай же! – Тимоти подошел к Рабии, схватил ее за лицо и сжал так, как будто хотел раздавить.
– Не надо! – закричала Мисса.
