— отдам.
Посмеявшись, они сели в машину и уехали. Никитична назидательно подняла палец вверх.
— Что я вам говорила? Академики! Вежливые! По имени отчеству все время, в ведомственной столовой кушают, аж деньги не нужны…
Все присутствующие согласно покивали и вернулись к работе.
* * *
Пофыркивая двигателем, «Ёж» пробирался между островами. Тут было слишком мелко, чтобы сюда совались крупные суда, но с его осадкой он без проблем «срезал» путь, заодно заходя в небольшие рыбацкие деревушки и мелкие поселения. Ориентироваться было тяжело и Бьернсон изначально серьезно сомневался в своей способности не заблудиться нахрен, но к счастью, с ним был Слободан который не врал, что карты и курсы — это прям его.
За четыре дня они раскидали почти всю почту, попутно присматривая себе место, где можно было бы пересидеть шторма. В принципе, они забрались достаточно глубоко, чтобы волны с ветром особых проблем бы не доставляли, но хотелось что-то такое, чтобы не просто пересидеть, а с комфортом.
Последним пунктом назначения была Гарбарука — торговый форпост, названный так в честь Уасана Гарбаруки по прозвищу «Везет Три Раза». Первый раз Уасану повезло, когда он успел заметить пиратское судно раньше, чем оно его. Второй раз — когда, укрывшись в островном лабиринте, он наткнулся на заброшенную колонию времен парусного флота. Колонисты успели построить несколько добротных зданий, которые он использовал для основания фактории. Ну а третий — когда Севионская торговая компания, искавшая пути расширения своего влияния, купила его предприятие за кругленькую сумму.
«Ёж» ввалился в бухту в темноте, поэтому, только отдав швартовы, они разглядели прямо под боком колониального инспектора.
— Седые яйца Вотана… — выругался Бьернсон, — Этого еще не хватало…
— Что такое? — не понял Обмылок.
— Мы — вольные. А эти корабли предназначены для того, чтобы нас гонять. Слободан — то, что мы почтальоны нам точно поможет?
— Должно. Тем более, что это «Старый Ублюдок».
— Это что еще за хрень?
— Ну как тебе объяснить?
* * *
«Старый Ублюдок» был, в каком-то смысле, легендарным кораблем. Он носил много названий и был много чем. Его несуразный силуэт с низкими бортами и большой надстройкой, придававшей этому плавсредству сходство с ребенком-гидроцефалом, заставлял всех уважающих себя моряков натягивать головной убор на глаза и цедить сквозь зубы: «Фу-у бля…» Построенный в качестве самоходной баржи-рудовоза, «Старый Ублюдок» к началу войны успел сменить не один десяток хозяев, последний из которых крупно задолжал и, оставив судно в качестве залога, подался в бега. В связи с началом боевых действий, болтавшуюся без дела баржу реквизировали, быстро подлатали и превратили в десантный транспорт, которых остро не хватало.
Военные моряки, оценив вероятность добраться на этом деревянном гробу до берега под вражеским огнем как нулевую, покрутили пальцем у виска и переклассифицировали его сперва в судно снабжения, а потом в плавказарму. На палубе поставили огромный сарай, над которым возвышалась похожая на курятник ходовая рубка и пару помостов с противоаэропланными орудиями. Таким образом, проболтавшись на приколе у берега увешанный выстиранными обмотками, «Старый Ублюдок» благополучно пережил войну и, вместе с излишками военного имущества, был выставлен на продажу. Приобретенный по цене лома, он в очередной раз был переклассифицирован, на этот раз в «колониальный инспектор», и поставлен на страже интересов Севионских торговцев.
Капитаном на него был назначен Джон Олби, более известный во всех портах от Лонга до Балибассы, как «старина Джон». Руководители Севионской торговой компании были искренне уверены, что офицер Экспедиционного Флота Его Величества сможет компенсировать недостатки корабля. Но Олби наоборот — органично их дополнил. Он не был пьяницей или картежником, хотя обожал и то и другое. И не был трусом, как болтали про него злые языки. Он был жизнелюбом. И совершенно не планировал героически сложить голову за интересы нанимателя.
Так что, когда выйдя на мостик выпить вечернюю чашку кофе под хорошую сигару, Джон увидел швартующийся прямо напротив вольный корабль, он сперва хорошенько потер глаза надеясь, что это от избытка хереса. А потом не придумал ничего лучше, чем с вежливой улыбкой отсалютовать руководящему швартовкой коллеге чашкой. Потому как ну его нахер этих бъернхельмцев. Никогда не знаешь, что может их спровоцировать. Бьернсон кивнул в ответ и тоже сделал вид, что так и надо.
* * *
Тем временем, в каюте, Обмылок лихорадочно перебирал документы, которые забрал у Пратта.
— Ты чего задумал? — поинтересовался Брава.
— Севионцы… Пратт же работал на них?
— Да. Стоп… У тебя его бумаги? Откуда?
— Э… Как бы тебе сказать?
— Ты его грохнул?!
— Нет! Конечно нет! — замахал руками Обмылок.
Был соблазн сказать: «Да — пристрелил как собаку, когда он решил меня шантажировать», но он вовремя одернул себя. Брава и остальные не любили Пратта, но проверять настолько ли, чтобы оценить его убийство, не стоило.
— Я их… Купил!
— У Пратта? Он продал тебе свои документы?
— Нет. У одного оборванца на улице. Должно быть, он его ограбил.
— А самого Пратта ты видел?
— Нет. С тех пор как я ушел — он мне на глаза не попадался. А что?
— Он бюрократ до мозга костей. И за бумажки эти жизнь бы отдал… — Брава взял один из документов, — Смотри — тут, как будто, кровь…
— Не знаю… Я тут не при чем… — Обмылок развел руками, стараясь выглядеть максимально невинно, — Просто увидел их и решил, что вдруг представится случай вернуть… Но пришлось валить…
— Ты тогда сказал, что тебя тоже ограбить пытались… Светанул деньги когда покупал?
— Да! Точно! Именно после этого меня и пытались грабануть! Только я, после Аргесаеванны, всегда начеку… А! Ты же не в курсе… Бьернсона спроси — мы с ним тогда пиздец как попали.
— Он че-то рассказывал… — кивнул Брава, — А что теперь хочешь делать?
— Да вот думаю — вы же потом штормовать идете? Че мне — с вами торчать? Не — не пойми меня неправильно… Вы ребята веселые. Но меня эта жизнь корабельная уже достала. Денег у меня много, документы на руках, тут этого Пратта никто не знает…
— Решил себя за него выдать?
— А почему нет? — Обмылок вопросительно развел руками, — Скажу, что я служащий их компании, чудом спасся после крушения, попрошу себе чистую комнату, перештормую в комфорте, а потом тихо потеряюсь.
— Как знаешь. Только «Пратт» — нихрена не гюйонская фамилия. Как ты свой акцент объяснишь и вообще возраст?
— Да как будто тут будут сильно придираться…
Собрав вещи, Обмылок выбрался на палубу. Там Бьернсон и Тролль наблюдали, как Слободан объясняет служащему компании, что они почтальоны и им нужно,
