Ознакомительная версия. Доступно 40 страниц из 196
Эллон так втянул голову, что над плечами виднелись только глаза, потускневшие и жалкие.
– Орлан, я не лгал. Мизар благополучно проскочил нуль времени. Мы все видели… Он исчезал в прошлом живой. Все видели…
– А вернулся мертвым. У тебя есть объяснение, Эллон?
– Я буду искать объяснения, но пока его нет.
Мизара перенесли на стол для исследования, а я рассказал друзьям об опасении Голоса.
– Тебе лучше опять пойти в рубку, – посоветовал я Грацию. – Боюсь, у Голоса сдают нервы.
– Я поговорю с Эллоном, – сказал Орлан. Эллон подошел подавленный. – Голос предупреждает, что время на корабле вибрирует между прошлым и будущим и амплитуда увеличивается. Когда заработает стабилизатор корабельного времени, Эллон? – спросил Орлан.
– Немедленно займусь стабилизатором, Орлан. Оставлю все работы с трансформатором и переключу стабилизатор с микровремени на время корабельное, – поспешно ответил Эллон.
– Ты не понял, Эллон. Я спрашиваю не о том, когда ты займешься стабилизатором. Ты меня не интересуешь. Когда стабилизатор заработает, Эллон?
– Стабилизатор заработает завтра, – покорно сказал Эллон.
Я бросил последний взгляд на мертвого пса и увел Олега из лаборатории. В коридоре я сказал ему:
– Олег, если мы с тобой сдадим, последствия будут ужасны. Что бы ни случилось с другими, мы не должны поддаваться вибрации времени. И если все-таки произойдет разрыв между прошлым и будущим, держись за будущее, оставайся в будущем, Олег, ни в коем случае не выпадай в прошлое!
– Ты прав – нам с тобой надо держаться.
У него были усталые глаза – красные, воспаленные, опухшие. Я вздохнул. Только в двоих на корабле я был в какой-то степени уверен – в себе и в нем. И это было ужасно. Но почему ужасно, я не мог ему сказать.
4
Я пришел к себе поздно. Мери уже спала. Я осторожно разделся и лег. Меня разбудили рыдания Мери. Она сидела на диване и плакала, уронив голову на руки. Я схватил и повернул к себе ее лицо.
– Что с тобой, Мери? Что с тобой? – говорил я, целуя ее мокрые щеки.
Она отстранилась от меня.
– Ты меня не любишь! – прорыдала она.
– Мери! Что ты говоришь? Я не люблю тебя? Я? – После мутного сна я ничего не мог сообразить – только все снова хватал ее и целовал.
Она опять вырвалась и гневно топнула ногой:
– Не прикасайся! Не любишь! И если хочешь знать, я тоже тебя не люблю!
Лишь сейчас я начал понимать, что происходит. Я отошел от Мери, сел в кресло и спокойно спросил:
– Итак, я тебя не люблю? И ты меня не любишь? Интересное признание! Но почему ты решила, что я тебя не люблю?
– Ты спрашивал обо мне Справочную! – лепетала она сквозь слезы. – Ты испугался, что нас разделяет такое несоответствие, а я ведь тоже испугалась, но думала о тебе и все искала, все искала встречи! Я хотела тебя видеть с того вечера в Каире, а ты уехал на Ору, даже не пожелал взглянуть на меня. Я ведь собиралась извиниться, что была груба на концерте и в ту бурю в Столице, мне так надо было извиниться! Я думала о тебе постоянно, я не выключала стереоэкранов, чтобы случайно не пропустить передачи с Оры – я могла там среди других увидеть и тебя. А ты влюбился в какую-то змею и не захотел возвращаться на Землю, ты умчался в Персей, тебе было безразлично, что я плакала все ночи, когда узнала, что твоя сестра возвратилась без тебя. Павел рассказывал, как страстно ты глядел на свою красавицу-змею, как ты бегал к ней на ночные свидания, он все о тебе рассказывал, а я отвечала, что все равно люблю, хотя уже ненавидела тебя! И сейчас ненавижу! Можешь не приезжать, и доброго слова от меня не услышишь! Я буду глядеть холодно и презрительно, вот так, холодно и презрительно! Что ты молчишь?
Я заговорил очень ласково:
– Павел тебе не все рассказал, Мери.
– Все, все! – прервала она запальчиво.
Я повторил с нежной настойчивостью:
– Не все, Мери, поверь мне. Павел просто не знал всего обо мне. Он не мог сказать, что с первой встречи, с первого слова, с первого взгляда в Каире я влюбился в тебя сразу и навсегда. И того не мог он сказать, что ты то грубила мне, то хотела извиниться, а я просто любил тебя, только любил, всем в себе любил! Да, я увлекся Фиолой, но любил тебя, одну тебя, всю тебя, всегда тебя! Ты ругала меня в Столице, а я думал: каким она чудесным голосом разговаривает со мной! Ты хмурила брови, а я восхищался: никогда не видел бровей красивее! Ты сверкала на меня глазами, а я растроганно говорил себе, что прекрасней глаз нет ни у кого, даже равных нет! Ты, сердитая, уходила, а я любовался твоей фигурой, твоей походкой, тем, как ты размахиваешь руками, и так был счастлив, что могу любоваться тобой, что мне дана эта радостная доля – смотреть на тебя, уходящую, сердитую, любимую, зло размахивающую руками, так красиво размахивающую руками, левой чуть-чуть, правой немного больше… Так это было, так, – Павел сказать об этом не мог, это только я знал о себе, только я, Мери!
Она опять прервала меня:
– Ты сказал – это было! Ты сам признаешься, что этого нет!
Я продолжал все с той же нежной настойчивостью:
– Да, Мери, ты права – было. И не только это было. Было и наше путешествие в Персей. Ведь было, правда, ты вспоминаешь? Ах, какое это было путешествие, Мери, какое удивительное свадебное путешествие! Мы не разлучались ни на одну минуту, минута, проведенная не вдвоем, была для нас потерянной, вспомни, Мери, вспомни! И я снова любил тебя, и гордился тобой, и любовался тобой, и радовался, что ты со мной, что ты моя, что ты – я сам, что лучшее во мне, самое благородное, самое нежное, самое дорогое – ты! Вспомни, Мери, прошу тебя, вспомни – ведь так это было!
Она простонала, стискивая руки:
– Ах, это ужасное слово «было»! Ты безжалостен, Эли, все у тебя – только было, только было!..
– Да, Мери, ты опять права, ты всегда права, ужасное, ужасное слово «было»! И все-таки сколько в нем хорошего! Ведь среди того хорошего, что было, был и наш сын, единственный сын наш, Астр, вспомни о нем, ведь он тоже был, Мери, ведь у нас с тобой был сын, и его звали Астр!
Она повторила очень тихо:
– Его звали Астр…
– Вот видишь, Мери, ты его вспомнила, это так хорошо, что ты его вспомнила, спасибо тебе за это, моя единственная, моя бесконечно дорогая! Ты его вспомнила, я так тебе благодарен за это! Он умер, Мери, он ужасно умер: его замучила проклятая тяжесть Третьей планеты, он умирал у тебя на руках, ты рыдала, ты хотела передать ему хоть частицу своей жизни, если уж нельзя было передать всю, а он не принял твоей жизни, он умирал у тебя на руках, он умер у тебя на руках, Мери! Мери, Мери, вспомни об Астре, о нашем сыне, умершем у тебя на руках!
Ознакомительная версия. Доступно 40 страниц из 196
