– Хорошо. А что ты собираешься делать?
– Соберу вещи – и домой, – ответил Шепард.
Шепард вернулся в Декейтер, но его обида не улеглась. В нем нарастал гнев. Он заподозрил – разумеется, безосновательно, – что Херндон сыграл какую-то роль в его изгнании, чтобы самому остаться в зале суда. Это расследование стоило Шепарду стольких потерь, что он не смог справиться с новыми разочарованиями.
Он ушел в глухое подполье. Он отказался отвечать на звонки прокуроров антитрестовского отдела в декейтерскую резидентуру. Если они оставляли сообщение с запросом материалов, в ответ приходил факс без всяких комментариев. Дома к телефону подходила Дайана и отказывалась звать мужа.
Херндон попросил Джима Гриффина разрешить ему поменяться с Шепардом. Видя, как угнетен его друг, он хотел уступить ему место в прокурорской команде, как ни мучителен был для него этот поступок. Но Гриффин отмел его просьбу. Решение принято в интересах дела, сказал он.
В отчаянии Херндон в перерыве между заседаниями суда сел за компьютер и написал Шепарду письмо.{419}
«Брайан,
– писал он, –
Джим говорит, что ты отказываешься общаться кроме как по факсу. Почему? Я не знаю, что с тобой произошло после отъезда, но, похоже, ты (как и Дайана) считаешь, что я за твоей спиной сговорился с прокурорами и мы выперли тебя из зала суда. Это неправда».
Он и понятия не имел о том, писал Херндон, что на заседании позволят остаться только одному из них.
«Мне больно, что ты замкнулся в себе. Мы друзья. Я не делал того, в чем ты меня подозреваешь. Я не меньше тебя огорошен этим решением судьи и не понимаю его до сих пор. Надеюсь, ты справишься с чувствами и ответишь мне».
Херндон отправил письмо факсом в Декейтер. В конце дня он заглянул, надеясь найти ответ Шепарда.
Но ответа не было. Ни в этот день, ни в следующие.
Рано утром 14 сентября Фриц Дюжур, шестидесятивосьмилетний уроженец Гаити, надел привычный коричневый костюм и направился к остановке автобуса № 6 в юго-восточной части Чикаго. Он ехал в центр города. Уже в автобусе Дюжур задумался, не слишком ли официально он одет. Но костюм он надевал каждый день тех тридцати пяти лет, что трудился инженером городских служб, и не стал изменять своей привычке даже сегодня – в день, когда он вместе с другими присяжными должен был вынести решение о виновности или невиновности трех сотрудников АДМ.
Процесс о фиксировании цен длился почти два месяца, и наконец слово дали присяжным. Хотя юристы не раз предупреждали их, что дело сложное и запутанное, оно по большей части представлялось им простым. Порой в рассматриваемые факты было трудно поверить, но сложными они не были.
Дюжур поднялся на лифте на двадцать первый этаж федерального здания Дирксена и прошел знакомым путем в комнату присяжных. Уже в коридоре до него донесся запах свежезаваренного кофе – кто-то пустил в дело кофеварку «Китчен гурме», которую он принес несколько недель назад. Открыв дверь, Дюжур вошел в безликое помещение и поздоровался с двумя присяжными, что уже были на месте. Он налил кофе в пенопластовую чашку и уселся в кожаное кресло во главе стола.
Через несколько минут все присяжные были в сборе. Энергичная, жизнерадостная Дженет Хейл, избранная старшиной, открыла дебаты о виновности каждого из подсудимых. Присяжные много дней изучали аудио- и видеозаписи, спорили, убеждали друг друга. Начать голосование решили с Уайтекера – его роль почему-то казалась всем самой понятной. Обсуждение длилось около часа, после чего Хейл сказала:
– Итак, мы все прояснили и можем голосовать.
Она называла имена присяжных в алфавитном порядке, а те сообщали свое решение. Голосование по первому из обвиняемых было единогласным.
Та же процедура повторилась еще дважды: рассмотрение всех обстоятельств, дебаты, голосование. К полудню среды был вынесен вердикт по всем трем обвиняемым. Объявить вердикт решили утром. Собравшись на следующий день, присяжные удостоверились, что все по-прежнему удовлетворены принятым решением. Хейл позвала маршала, караулившего двери комнаты присяжных.
– Мы вынесли вердикт единогласно, – сказала Хейл.
В антитрестовском отделе прокуроры играли с агентами в нерф-баскетбол.[77]Здесь был и Шепард. Прокуроры несколько раз встречались с ним, убеждая, что Херндон не имел отношения к его изгнанию из зала суда. Шепард все еще тяжело переживал несправедливость, но из добровольной ссылки вернулся.
Пропустить оглашение вердикта он не мог.
Услышав, что в зал суда зовут Джима Гриффина и его заместителя Марвина Прайса, все поняли, что вердикт вынесен. Мяч был забыт. Все надели пиджаки и пригладили волосы.
Зал суда был переполнен. Прокуроры, агенты, адвокаты и подсудимые заняли места. Прошло минут сорок пять, и маршал ввел в зал коллегию присяжных. Некоторым из них, похоже, было неловко из-за такого скопления людей. Опустив глаза, они заняли свои места.
Херндон вглядывался в их лица, пытаясь угадать вердикт.
Бесполезно.
– Добрый день, леди и джентльмены, – обратилась к присяжным судья Мэннинг. – Мне передали, что вы вынесли вердикт. Кто огласит его?
Дженет Хейл встала и представилась.
– Мисс Хейл, был ли вердикт вынесен единогласно по всем трем подсудимым?
– Да, ваша честь.
– Хорошо. Передайте, пожалуйста, бланки с вердиктами начальнику охраны.
Получив решения, начальник охраны вручил их судье. Она просмотрела их, и на ее лице отразилось удивление.
– Хорошо, – обратилась она к присяжным. – Теперь слушайте очень внимательно, потому что позже вы должны будете подтвердить, что это именно тот вердикт, который вы вынесли.
Прокуроры застыли, глядя прямо перед собой. Херндон с бьющимся сердцем смотрел на Мика Андреаса. Судья Мэннинг начала читать вердикт.
– Мы, присяжные, считаем подсудимого Майкла Андреаса виновным по всем пунктам обвинительного акта.{420}
Херндон отвел глаза от Мика Андреаса и уперся взглядом в затылок Мучника. Он проглотил комок в горле и услышал дважды повторенное «виновен». Все трое признаны виновными. Мысленно поблагодарив присяжных, Херндон взглянул на Шепарда.
Тот, поймав его взгляд, кивнул. Оглашение вердикта заняло несколько минут. Но никто не ушел, пока зал не покинул последний присяжный. Херндона и Шепарда переполняли эмоции. Они встали и направились навстречу друг другу.
И обнялись прямо посреди зала.
Солнце разгоняло утренний туман, лучи просвечивали сквозь листву. Проехав автосалон «Шевроле», я свернул с магистрали 25 налево, к северу. По сторонам дороги среди зелени были разбросаны трейлеры. За деревьями возвышалась башня водокачки. Слева я увидел коричневый щит с надписью: «Министерство юстиции США. Федеральное бюро тюрем». Это было федеральное исправительное учреждение города Эджфилда в Южной Каролине – новое обиталище Марка Уайтекера.
