занимать, — прошептал он в трубку.
— Мама звонила, — сказала она ему, а затем уточнила, словно он был идиотом и, черт побери, он не понял, о ком она говорит. — Твоя бабушка звонила. Но я не могу дозвониться до нее, чтобы выяснить, как дела.
— Потому что чуть ли не все жители города ей звонили, дедушке и мистеру Хейнсу, я оказался из всех настолько глуп, что не выключил свой телефон.
— Есть какие-нибудь новости?
Фин молчал.
Ее голос задрожал, когда она прошептала:
— Фин, милый, есть какие-нибудь новости о моей сестре?
— Разве тебе не все равно, — прошептал он в ответ.
Ее голос сорвался на слове.
— Не надо.
Он молчал.
— Я сейчас сажусь в самолет. Вылетаю прямо сейчас, — прошептала она. — Но, пожалуйста, пожалуйста, мне нужно, чтобы ты поговорил со мной, — умоляла она.
— Не приезжай сюда, — приказал он.
— Финли…
— Если ты пообещаешь не приезжать, я буду держать тебя в курсе. Ты не будешь звонить моей маме. Не будешь звонить моему брату. Бабушке и дедушке. У тебя есть его номер, но ты ни в коем случае не звонишь мистеру Хейнсу. Ты услышишь все от меня и будешь ждать, когда я тебе напишу или позвоню. Сама ты мне не звонишь. Ты меня поняла?
— Но у меня есть…
— Если ты приедешь сюда, тетя Дебби, клянусь Богом, я сам вышвырну тебя из больницы. Теперь, если ты хочешь узнать, что случилось с твоей сестрой, подожди, пока не получишь от меня известие.
Затем наступила тишина.
— Новостей нет?
— Она в операционной.
— Она уже давно там.
У Фина не было ответа на это замечание, потому что, бл*дь, так и было. Такое впечатление, что Дасти находилась в операционной уже целую гребаную вечность.
— Послушай, мы здесь в шоке, — сказал он ей. — Мне нужно позаботиться о людях. Ты согласна на сделку со мной или у нас с тобой еще будут проблемы?
Возникла пауза, затем:
— Согласна на сделку с тобой, Фин.
— Хорошо, — пробормотал он, затем повесил трубку и выключил свой телефон.
Его взгляд вернулся к мистеру Хейнсу, и он понял, что тот все слышал, когда кивнул Фину, но сделал это только один раз.
Затем он отвел взгляд.
Рис прижалась ближе, и он посмотрел на нее сверху вниз.
В ее глазах была та же боль.
Боже, неужели у него в глазах такая же боль?
— Ты в порядке? — прошептала она.
— Нет, — ответил он.
Она улыбнулась неубедительной улыбкой, прижалась еще ближе и уточнила:
— Нет, Фин, я имею в виду твою тетю Дебби.
— Нет, — повторил он.
Она выдержала его взгляд, затем опустила голову так, что ее лоб прижался к его груди. Затем руки скользнули вокруг его талии, голова повернулась так, что щека легла ему на грудь, и она крепко прижалась к нему.
Господи, у него болело в груди, словно от ожога глубоко внутри. Иногда становилось так жарко, что ему становилось трудно дышать.
Его глаза уловили движение, и он увидел Ноу с бледным лицом, вставшего со своего места. Подошел к отцу. Коснулся руки отца. Затем приблизился, наклонился чуть-чуть вперед, обнял его. И Фин видел, как Ноу обнимает мистера Хейнса, его руки обнимают мистера Хейнса за талию, руки мистера Хейнса обнимают Ноу за плечи, одна из его больших рук на затылке Ноу, прижав лицо Ноу к шее.
Фин знал, что Ноу или плачет, или близок к этому. В том дерьме, которое произошло, Фин его не винил.
Но даже когда мистер Хейнс продолжал обнимать своего сына, его голова была поднята, а глаза устремлены на дверь, будто он мог заставить кого-то появиться там, уставившись на эту чертовую дверь. Он смотрел на нее почти с тех пор, как они сюда приехали. И он тогда обнимал своего сына и обнимал его сейчас.
Фин опустил подбородок и тихо позвал:
— Детка.
Рис подняла голову, и ее глаза обратились к нему.
— Иди к своему отцу и Ноу, — приказал он, и ее взгляд переместился на отца и брата. Затем он увидел, как задрожали ее губы.
Видя это, сидя там, где он сидел прямо сейчас, ожидая того, чего он ждал, он чертовски надеялся, что больше никогда в жизни не увидит Брэндона, Троя и Джеффа. Он пообещал своему дедушке и мистеру Хейнсу не мстить, но, сегодня увидев их снова, он подумал, что освободился от данного обещания.
Рис, наконец, кивнула, высвободила руки из его объятий и встала. Он смотрел, как она идет к своему отцу и брату, подойдя, зарылась лицом в шею отца. Как будто они делали это каждый день в своей жизни, естественным образом она вписалась в их компанию.
Он так пристально смотрел на них, когда его взяли за руку и сжали, это стало для него полной неожиданностью. Он посмотрел в ту сторону, ожидая увидеть бабушку.
Его мама пересела на освободившееся сиденье рядом с ним.
Он пристально посмотрел на нее, она ничего не сказала. Просто крепко держала его руку, положив ее себе на ногу. Примерно через секунду Кирби подошел и сел с другой стороны от матери. Она тоже взяла его руку и положила ее на другую ногу.
Что ж, она вышла из своего состояния зомби. Окончательно. Она снова стала его мамой. Хорошая, все время совершающая мамины вещи, маленькие вещи и, как сейчас, большие.
По крайней мере, это было хорошо.
Взгляд Фина переместился на бабушку и дедушку, сидевших вместе, голова бабушки покоилась на плече дедушки, ее рука у него на животе, их глаза были устремлены на Фина, его маму и Кирби.
Фин кивнул подбородком.
Бабушка улыбнулась совсем невеселой улыбкой. Дедушка сжал губы и посмотрел на свои колени.
В груди Фина начало гореть.
Он посмотрел в пол. Он решил, что Бог не будет возражать, если Фин будет смотреть на пол.
«Пожалуйста, прошу тебя, пусть с ней, моей тетей Дасти, все будет хорошо», — молился он.
Бог не ответил. Он никогда не отвечал. Но его родители ни один раз говорили ему, что Бог всегда слышит.
Поэтому Фин очень надеялся, что он услышал его просьбу.
* * *
Алек Колтон вошел в комнату ожидания и увидел Майка, стоящего там, обнимающего за плечи свою дочь, которая прижалась к нему, обеими руками
