Ширзад и сообщество из гуламов его. И выдали ему ал-Муттаки слепым и Ахмада б. 'Абдаллаха ал-Кади[2302] схваченным. Пришли после этого прочие кадии и хашимиты и присягнули ему.
Поставил он вазиром Абу-л-Фараджа Мухаммада б. 'Али ас-Самири [на некий] срок, потом разгневался на него.
И завладел делом его Мухаммад б. Ширзад.
Уселся [ал-Мустакфи] перед людьми, спросил о кадиях и выяснил дело столичных судебных заседателей. Приказал он сместить некоторых [из] них, приказал потребовать у некоторых [из] них покаяния во лжи и [утвердить в должностях] некоторых [из] них за то, что узнал о них до халифата своего. [Тогда] исполнили кадии [то], что приказал он им.
Поставил [ал-Мустакфи] кадием на Восточной стороне Мухаммада б. 'Ису, известного как Ибн Абу Муса ал-Ханафи[2303], а на Западной стороне Мухаммада б. ал-Хусайна б. Абу-ш-Шавариб ал-Умави ал-Ханафи. [Тогда] сказало простонародье: «Доселе простирается власть его». И, будучи халифом, не мог он более ни приказывать, ни запрещать.
Было между ним и между ал-Фадлом б. ал-Муктадиром, который называется ал-Мути'[2304], прежде /357/ соседство в Доме Ибн Тахира и соперничество в игре с голубями и запуске их и в игре с козлами, петухами и перепелами, и это то, что называется в Сирии ан-нафх[2305]. Когда [же] повезли ал-Мустакфи на Нахр 'Иса, чтобы присягнуть ему, бежал ал-Мути' из дома своего, зная, что [ал-Мустакфи] прикончит его. И когда утвердилась [власть] ал-Мустакфи, [стал] он искать ал-Мути', но не обнаружил никаких следов его. [Тогда] разрушил [ал-Мустакфи] дом его и уничтожил все, что смог — сад и прочее.
Упомянул Абу-л-Хасан 'Али б. Ахмад ал-Катиб ал-Багдади[2306]. Он сказал: Когда стал ал-Мустакфи халифом, приставил к нему Тузун одного из тюркских гуламов своих, [чтобы] он стоял перед [халифом]. А был у ал-Мустакфи [другой] гулам, нрав которого был ему ведом и который вырос на службе его. И ал-Мустакфи склонялся к своему гуламу, а Тузун хотел от ал-Мустакфи, чтобы он предпочитал приставленного к нему перед первым гуламом его Ал-Мустакфи [же] посылал тюркского гулама по делам своим, следуя желанию Тузуна, но не награждал его [так], как награждал гулама своего.
Сказал [Абу-л-Хасан 'Али б. Ахмад]: Однажды повернулся ал-Мустакфи к Мухаммаду б. Мухаммаду б. Йахйе б. Ширзаду ал-Катибу и сказал ему: «Знаешь ли ты известие [об] ал-Хаджжадже б. Йусуфе и жителях Сирии?» Он сказал: «Нет, о Повелитель Верующих». Он сказал: «Упомянули, что ал-Хаджжадж б. Йусуф избрал людей из жителей Ирака, у которых он обнаружил [такие] способности, каких не нашел он у приближенных своих сирийцев. Тягостно показалось это сирийцам, и они заговорили о том. Достигли [ал-Хаджжаджа] речи их. И он поехал верхом, и сопровождали его представители обеих сторон, и завел [он] их далеко в пустыню. Показался издали верблюжий караван. [Ал-Хаджжадж] позвал некоего сирийца и сказал ему: «Ступай, узнай, что это за фигуры, и разведай, куда они едут». И не замедлил [муж этот] прийти и сообщить [ал-Хаджжаджу], что это верблюды. [Тогда] он сказал: «Груженые ли они?» Сказал [тот муж]: «Не знаю, но я вернусь и узнаю это». А ал-Хаджжадж послал ему вдогонку другого мужа из жителей Ирака и приказал ему подобное [тому], что приказал сирийцу. Когда [же] вернулся иракец, обратился к нему ал-Хаджжадж, а жители Сирии слушали, /358/ [и спросил]: «Что там?» Он сказал: «Верблюды». Сказал [ал-Хаджжадж]: «Каково число их?» Он сказал: «Тридцать». Сказал [ал-Хаджжадж]: «Что они везут?» Сказал [иракец]: «Масло». Сказал [ал-Хаджадж]: «Откуда оно?» Сказал [иракец]: «Оттуда-то». Сказал ал-Хаджжадж: «Куда они направляются?» Сказал [иракец]: «Туда-то». Сказал [ал-Хаджжадж]-«Кто их хозяин?» Сказал [иракец]: «Такой-то». [Тогда] повернулся [ал-Хаджжадж] к жителям Сирии и сказал:
Упрекают 'Амра. И если бы умер он или удалился,То немногим увеличилось бы богатство твое, о 'Амр».
[Тогда] сказал Ибн Ширзад: «Сказал, о Повелитель Верующих, некий [из] людей вежества об этом же:
Наихудший из двух посланных но одному и тому же делуТот, кто нуждается в посланном за ним вслед.А вот пословица мудрецов:«Путь каждого невежды — двойной»».
Сказал ал-Мустакфи: «Как хорошо описал ал-Бухтури сообразительность посланного в [стихотворном] речении своем:
И словно его сообразительность посылаетВ черноту дел факел огня».
И узнал Ибн Ширзад, [что] тяготится ал-Мустакфи гуламом Тузуна. [Тогда] известил он Тузуна об этом, и тот избавил [ал-Мустакфи] от него и удалил [гулама] со службы его.
Рассказывал Абу Исхак Ибрахим б. Исхак, известный как Ибн ал-Вакил ал-Багдади. Он сказал: Был отец мой в старину на службе у ал-Муктафи. И когда случилось с ним [то], о чем знают все, пошел я на службу к сыну его 'Абаллаху б. ал-Муктафи [ал-Мустакфи]. Когда [же] достался ему халифат, был я наиприближеннейшим к нему из людей. И увидел я однажды, [что] у него [собрались] те сотрапезники, с которыми общался он до халифства своего, соседи его по окрестностям Дома Тахира. Вспомнили они вино, свойства его и [то], что сказали люди о нем в прозе и стихах. [Тогда] сказал некий [из] присутствовавших: «О Повелитель Верующих, не видел я никого, [кто бы] описал вино лучше описания некоего позднего [стихотворца]. Поистине, сказал он [о вине] в одной книге своей о винопитии и описал [вино, упомянув], что нет в мире единой вещи, взявшей от четырех матерей своих достоинства их и присвоившей наиблагороднейшие свойства их, кроме вина. [Ведь] у него цвет огня, и это наилучший [из] цветов, нежность воздуха, и это наитончайшее [из] свойств, сладость воды, и это наиприятнейший вкус, холод /359/ земли, и это — наичудеснейшее [свойство] напитков». Сказал [сотрапезник]: «Эти четыре [элемента], даже если и присутствуют во всех яствах и напитках, [то] не в чистом виде, и не главенствуют они в [этих яствах и напитках так], как главенствуют, по нашему описанию, в вине. Сказал описавший [вино]: «Сказал я о соединении упомянутых нами свойств в [вине]:
Ничто не приносит такого отдохновения[2307], как состоящее изЧетырех [субстанций], в которых опора людям:Сладости воды, нежности воздуха,Жара огня и холода влажной [земли].
И так как вино [обладает для людей тем] значением, что мы описали, [имея] преимущество перед прочим, что получают от мира этого, [то] свойства его лучше, нежели [свойства] прочего. И различается [вино] по своим достоинствам, и хвалимо оно за возбуждаемые им разнообразные страсти».
Сказал [описавший вино]: «Что же до лучей вина, то они подобны [лучам] всякого светоносного предмета, такого как Солнце, Луна, звезда, огонь и иные светоносные вещи. Что же до света его, то можно сравнить его со всяким красным в мире и желтым, таким как яхонт, сердолик, золото и прочее из дорогих драгоценностей и роскошных украшении».
Сказал он: «Уподобили древние [вино] крови
