— Вам обоим пора вернуться в дом и умыться.
Энн с благодарностью посмотрела на Кэтрин и Майкла.
— Спасибо вам за помощь!
Моубри отправились в дом, а Кэтрин обняла дочь за плечи и обратилась к мужу:
— Эми у нас молодчина, Колин. Она старалась перевязать рану Молли, а затем привела Энн.
— Ты вся в меня и в мать, — похвалил Колин девочку. — Хороший солдат и хорошая сестра милосердия. — Он взглянул на Кэтрин. — Могу я угостить Эми мороженым в награду за ее храбрость?
До обеда осталось совсем мало времени, но Эми заслужила награду, кроме того, в последнее время она редко видела отца.
— Прекрасно, Эми, но сначала переоденься. Пусть горничная замочит твое платье в холодной воде, чтобы с него сошла кровь.
Эми кивнула и вприпрыжку побежала за отцом.
Оставшись наедине с Майклом, Кэтрин опустилась на край фонтана и на миг закрыла лицо ладонями.
— Пожалуйста, извините меня за мою истерику.
— Можно к вам присоединиться?
Майкл устало сел рядом с Кэтрин.
— Когда неприятности позади, становится тяжелее, не так ли?
— Всякий раз, как что-то случается, я превращаюсь в настоящую размазню. — Кэтрин попыталась засмеяться. — Для семейной жизни нужны железные нервы.
— Ваш муж прав. Эми вела себя замечательно.
— Она необыкновенная, правда? Вначале я не могла себе простить, что взяла ее с собой на полуостров, а это пошло ей только на пользу. — Кэтрин грустно усмехнулась. — Она смелая, как отец. А я трусиха-домоседка.
— Думайте, что хотите, — проникновенно сказал Майкл. — Но если мне когда-нибудь понадобится сиделка, я хотел бы, чтобы ею оказались вы.
Она отвернулась, боясь не выдать свои чувства.
— В последнее время у нас беда за бедой. То пожар, то кровь, то астма. И, к счастью, вы всегда тут как тут, я и не думала, что удушье так ужасно, хотя Энн мне говорила.
— Бывают приступы, когда легкие будто в железных тисках. И ни единого шанса набрать в них воздуха, как ни старайся. Тут и начинается паника, а это самое страшное. Нельзя терять контроль над собой. Помню, со мной было то же, что с Джеми. Я бежал, пока не валился с ног, поднимался и снова бежал. — Он поморщился. — Как тяжело, должно быть, Энн и Чарльзу! Видеть, что твой ребенок задыхается и ты ничем не можешь ему помочь.
— Так же тяжело было в свое время вашим родителям.
— Нет, — сухо произнес Майкл. — Отец сам провоцировал мои приступы, а мать, когда однажды это случилось при ней, перепоручила меня заботам горничной, чтобы я не действовал на ее слишком нежные нервы. — Его лицо посуровело. — Не отправь они меня в Итон, вряд ли я дожил бы и до десяти лет.
— Теперь понятно, почему вам не хочется говорить о своей семье, — внутренне содрогнувшись, произнесла Кэтрин.
— Да, собственно, и говорить нечего. Он зачерпнул из фонтана в пригоршню воды и брызнул на дремавшего у его ног Луи.
— Отец считал, что герцог Эшбертонский все равно что сам Господь Бог. Когда мне было тринадцать лет, умерла мать. Они с отцом ненавидели друг друга, но, как ни странно, произвели на свет троих детей, чтобы иметь главного наследника и еще двух в резерве. Сестра Клаудиа на пять лет старше меня. Мы едва знаем друг друга и не стремимся к сближению. Брат — маркиз Бенфилдский, наследник титула герцога Эшбертонского и огромного состояния Кеньонов. Мы почти не знаем друг друга, и это нисколько нас не смущает.
Майкл произнес это так бесстрастно, что у Кэтрин мурашки побежали по телу. Майкл как-то сказал, что у всех его друзей, Падших ангелов, были проблемы в семье, что и побудило их объединиться.
Острая жалость охватила Кэтрин. Ей страстно захотелось обнять Майкла и дать ему всю ту нежность и ласку, которыми он был обделен с самого детства.
— Мне всегда не хватало брата или сестры. Но возможно, это и к лучшему.
— Попробуйте позаимствовать у меня моих сестричку и братика. Клянусь, не пройдет и двух дней, как вы возблагодарите Господа за то, что росли единственным ребенком в семье.
— Как же вам удалось выжить? — тихо спросила Кэтрин.
— А я упрямый.
Кэтрин накрыла его ладонь своей, пытаясь выразить этим жестом свое восхищение его силой и волей к жизни. Он не ожесточился, напротив, проникся состраданием к людям.
Майкл положил вторую ладонь поверх ее ладони, легонько сжав ее пальцы, однако они избегали смотреть друг на друга.
Майкл сидел совсем близко, стоило лишь наклониться и поцеловать его в щеку, чтобы он обернулся и их губы встретились…
Тут Кэтрин с ужасом поняла, насколько далеко зашла, и быстро отняла ладонь, сжав пальцы в кулак, настолько сильно было желание погладить его руку.
— Когда у вас прекратились приступы астмы?
— Думаю, избавиться от астмы невозможно, — ответил он помолчав. — Приступы были несколько раз, даже когда я уже стал взрослым. Но мучили меня по-настоящему только до тридцати лет. — Лицо его приняло жесткое выражение. — Самый тяжелый случился в Итоне. Я был уверен, что умираю.
— А что послужило причиной?
— Письмо от отца. Он сообщал, что мать скоропостижно скончалась, и не скрывал своей радости по поводу счастливого избавления.
Майкл закрыл глаза и сделал несколько глубоких вдохов.
— У меня сразу же начался приступ, наступило удушье, я захрипел, будто загнанная лошадь. Это так страшно, когда умираешь при полном сознании, не в силах ничего предпринять, даже пальцем пошевельнуть. К счастью, мои хрипы услышал Николас, мой друг и ближайший сосед. Он пришел и стал говорить со мной, как я говорил с Джеми. Главное — успокоить больного и заставить его сосредоточиться на своем дыхании.
— Но ваш друг, видимо, был вашим ровесником? — удивленно спросила Кэтрин. — Откуда же он знал, что нужно делать. Тоже был астматиком?
Майкл слегка улыбнулся:
— В Николасе было что-то от волшебника. Он наполовину цыган и знает их традиционные способы врачевания. Он научил нас заговаривать лошадей и вытаскивать из воды рыбок.
— Он, насколько я понимаю, ваш хороший друг, — сказала Кэтрин, радуясь, что Майкл повеселел.
Но к ее удивлению, Майкл вдруг сжал кулаки так, что побелели костяшки пальцев.
— Он — да. Настоящий друг, не то что я. — Майкл сокрушенно покачал головой. — Боже мой, зачем я вам все это рассказываю?
Уж не догадался ли он о ее чувствах?
— Зачем? Просто вы знаете, что ваша жизнь мне не безразлична, и к тому же уверены, что я никому ничего не скажу.
— Возможно, вы правы.
Он отвел глаза и тихо добавил:
— Я рад, что встретил вас, Кэтрин. Все, что связано с Брюсселем, скорее всего забудется — балы, сплетни, лихорадочное веселье, а вот вас я буду помнить всегда.
