— Тогда мы погребем тебя! — воскликнул неуклюжий юноша, и несколько человек с криками подскочили к Джеффри.
— И ты слишком разговорилась! — бросила Лалайна Корделии. — Получай, девчонка!
Магнус встал перед братьями, схватил двоих подскочивших подростков и бросил их на неуклюжего юношу, в то время как Джеффри расправился с третьим напавшим ударом слева и быстрым крюком справа.
— Пока я здесь, вы не тронете моих братьев! — выпалил Магнус.
— Тогда мы тебя уложим! — закричал неуклюжий. — Хватайте его, парни!
С громкими криками они набросились на Магнуса.
С такими же криками девушки напали на Корделию.
— Отталкивайте их! — приказал Магнус, схватил братьев за руки, а Грегори подхватил за руку Корделию. Лица их окаменели от напряжения, воздух перед ними засветился, свора юношей и девушек с волчьим воем набросилась на них…
…и ударилась о невидимую стену. Плясуны отскочили, с криками удивления и страха попадали на землю — а Лалайна закричала:
— Они колдуны!
— Пора сматывать удочки, — выдохнул Магнус сквозь туго сжатые губы. — Прочь отсюда, братья и сестра!
Слово пробежало по толпе, как вспышка пороха:
— Колдуны! Колдуны! Колдуны!
— Сожжем их! — завопил неуклюжий юноша, и толпа ответила ревом согласия.
Но Гэллоугласы уже исчезли за поворотом тропы, а кучка преследователей налетела на выросшего как из-под земли большого черного коня и посыпалась со стуком, как гвозди с колокольни. Разъяренные подростки отскочили и попытались обогнуть коня, а тот по мере сил мешал им, но все же нескольким каким-то образом удалось прорваться, и они снова понеслись за добычей, истошно выкрикивая проклятия.
— Надо лететь, — Магнус уже тяжело дышал.
— Нет места! — ответила Корделия со слезами на глазах. — Слишком много ветвей, они слишком низко!
Преследователи выскочили из-за поворота, увидели их и разразились дикими криками.
Но тут из кустарника на дорогу выпрыгнули широко распахнутые челюсти с яростным рыком, с красными глазами выше и острыми когтями ниже, и юнцы с паническими криками от неожиданности чуть не попадали.
— Бросай! — выкрикнула Корделия.
Братья на всем бегу затормозили, развернулись, только посмотрели на растерявшуюся толпу преследователей, и все палки по соседству поднялись с земли, завертелись и устремились на пустоголовых плясунов. Толпа дрогнула, через какой-то миг несколько особо слабонервных не устояли, а потом и все остальные повернули и с воплями ударились в бегство.
Магнус и Джеффри напряженно и недоверчиво следили за последними беглецами, но Корделия и Грегори со вздохом опустились на землю.
— Никогда больше не доверюсь толпе, — прохрипел Грегори.
— Клянусь, я тоже, — отозвался Джеффри. — Ты совершенно прав, младший.
Пес повернулся и подошел к ним, помахивая хвостом. Это был высокий поджарый зверь с длинными ушами, большими глазами и крупной пастью; однако невинные глаза теперь горели одним лишь дружелюбием. Собака села перед Джеффри, наклонила голову набок и пару раз гавкнула.
Вопреки себе третий Гэллоуглас заулыбался.
— Кто ты такой, так вовремя пришедший нам на помощь? — Магнус шагнул вперед, по-прежнему настороженно, и раскрыл свой мозг перед псом.
Собака снова залаяла, и оба мальчика прочли ее чувства.
— Мы ему сразу понравились, как только он нас увидел, — довольно сказал Грегори, широко улыбаясь. — Что? Хочешь быть моим другом?
Пес что-то пролаял и вильнул хвостом.
— Мама никогда не позволит, — предупредила Корделия.
— А будешь спать в конюшне? — спросил Магнус.
Пес кивнул, тяжело дыша и по-прежнему виляя хвостом.
— Там есть еще один жилец, — напомнил Грегори.
Как раз кстати из-за поворота вышел большой черный конь. Корделия встала.
— Они нападут снова, Фесс?
— Нет, — безапелляционно ответил конь. — И вообще, как только вы скрылись, они о вас как будто позабыли. Успокоившись за одну-две минуты, они снова принялись танцевать и пошли своим путем, и можно подумать, будто вы никогда им не встречались.
— Хвала Небу за это! — вздохнула Корделия. — Иногда такое музыкальное забвение бывает и полезно!
— Но как вы остановили их, дети? Надеюсь, вы не причинили непоправимого вреда…
— Мы только бросали палки, — заверил его Магнус, — и из них очень мало попало. Но самое главное чудо сотвори вот этот храбрец, — и старший Гэллоуглас осторожно положил руку на голову пса. — Он набросился на них так неожиданно, что они чуть не попадали от страха.
— Тогда это действительно друг, — Фесс подошел ближе, и пес принюхался к нему. Потом фыркнул и возмущенно посмотрел на робота.
— Его нюх не обманешь, — вздохнул конь. — Он знает, что я не настоящая лошадь.
— Можно взять его домой, Фесс? — робко спросил Джеффри.
Робот постоял неподвижно несколько мгновений, потом сказал:
— Ты можешь привести его, Джеффри, но вот сможешь ли оставить — это должны решить твои родители.
Пес забил хвостом.
— Папа не решится прогнать такого доблестного союзника, — возразил Джеффри.
— Полагаю, что ты прав, хотя и отказываюсь вмешиваться в это дело. А пока оставьте его здесь, он может присоединиться к нам, когда мы будем возвращаться домой.
Джеффри, опустившись на колено, взял пса за голову и поглядел ему прямо в глаза. Собака дружелюбно дышала ему в лицо. Сосредоточившись, Джеффри послал ей в мозг картину: пес смотрит вслед четверым детям и коню. Они уходят. Собака закрыла пасть. Потом Джеффри заставил изображение потемнеть, снова посветлеть — с рассветом, снова потемнеть ночью. Потом, во время второго рассвета, дети и конь снова показались. Джеффри на картине наклонился и потрепал пса, и наконец в последнем действии четверо детей, конь и пес ушли все вместе.
Пес заскулил, и Джеффри прочел в его мозгу другую последовательность образов: вначале пес прыгает и щелкает зубами, сражаясь с пятью волками и прогоняя их, а четверо детей в это время прячутся за конем; потом пес яростно лает на банду грабителей, которые бегут от него; наконец он в одиночку сражается с огромным медведем, кусает его, рвет клыками и завывает, пока медведь не падает мертвый, а дети собираются вокруг, гладят пса и кричат от восторга.
— Братцы, — пробормотал Джеффри, — он…
— Я видел: он хочет защищать нас от всех опасностей леса, потому что считает себя в двадцать раз сильнее любой собаки, — Магнус склонился ко псу, печально качая головой. — Ты не можешь совершить такие великие деяния, потому что ты только пес, собака. А мы не можем сейчас взять тебя с собой: мы сами не знаем, куда идем, и не можем останавливаться.
