Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
— Я понимаю, что ты на нас всех очень обижена. — Папа сел на диван, расположив поднос с едой на столике перед собой. — И я все время задавал себе вопрос — как же вышло, что мы с матерью допустили столько ошибок с вами? Вы между собой совершенно чужие люди, и… я не думал, что именно ты станешь мне опорой, когда…
— Почему?
Интересно, он что, всерьез рассчитывал на маленьких хрупких сучек?
— А, я понимаю. — Папа вздохнул и откинулся на спинку дивана. — Да, девочки были мне понятнее и ближе, и маме тоже, мы всегда знали, как они мыслят, они так похожи на маму. А вот что творится в твоей голове, мы никогда не знали, никто не знал. Потому девочки… так обходились с тобой, понимаешь? Им было так проще.
— Вам всем было так проще.
— Линда, я всегда знал, что ты умная. — Папа посмотрел на меня в упор. — И я всегда знал, что ты в жизни не пропадешь, потому что умные люди всегда находят выход из любой ситуации, а девочки совсем не такие.
— Пап, рост вообще ничего не значит, если ты не игрок в баскетбол, ты не знал этого?
— Знал. — Папа устало прикрыл глаза. — Но когда девушка маленькая и хрупкая, к ней инстинктивно относишься как к беззащитному ребенку, и спроса с нее никакого, а когда дочь высокая и сильная, она вроде как должна всем гораздо больше. И в этом наша с мамой ошибка, конечно. Ты такая же наша дочь, как и девочки.
И такая же живая, а не настольная лампа. И я тоже — девочка. Теоретически. Но вот это «ты» и «девочки» — меня вдруг выбесило нереально, он не мог даже сейчас не разделять нас, то были его «девочки», а я — это я. Большая, сильная, ничего вообще не чувствующая.
Но у меня тогда все-таки хватило ума промолчать.
— Пап, что стряслось?
Папа словно проснулся, глядя на меня таким взглядом, будто только что узрел, как заговорил цветастый пуфик у комода.
— Что? Ах да. — Папа вздохнул. — У Катюши роман с Виталиком, и Лиза… в общем, это большая проблема.
— Я не стану в это лезть. — Мне было очень жаль папу, но ничего, кроме правды, я сказать ему не могла. — Если ты думаешь, что я «поддержу» кого-то из них или вообще стану что-то делать в этом направлении, то ты ждешь от меня невозможного.
— Линда, Лизоньке сейчас очень нужна поддержка кого-то родного.
— Да? — Я ничего не могла с собой поделать тогда, ну совсем. — Пап, а мне нужна была поддержка не раз, и когда ваша распрекрасная Лизонька вышла замуж за парня, которого я любила, — мне не нужна была поддержка? А вы хихикали мне в лицо все эти годы: смотрите-ка, наша дурочка обижена! Линда губы надула, как весело!
— Мы же шутили… просто по-доброму шутили, хотели тебя расшевелить.
— И как, было заметно, что мне весело? Пап, я любила этого человека. Давай по слогам: лю-би-ла. Впервые в жизни. Неужели это было так сложно понять? Или твои «девочки» могут любить, а я не живая? Помнишь, у нас был уже подобный разговор, и ты тогда сделал вид, что не было? Так моя позиция не изменилась, а потому никакую Лизоньку я поддерживать не собираюсь. У Виталика роман с Катькой? Ну, вот и славненько, пусть ваша прекрасная хрупкая Лизонька сожрет ту же кашу, которой когда-то через край накормила меня, а потом эти две тощие мелкие и хрупкие сучонки слопают друг друга. И это будет правильно и справедливо, я считаю.
Папа смотрел на меня с таким горьким сожалением, словно я разбила ему сердце. А может, так оно и было, я ведь всегда была их с матерью разочарованием, так почему бы мне не разочаровать его окончательно.
— Я надеялся, что ты переступишь через обиды. Что ты умнее и…
— Папа, я умнее. — Меня понесло, и остановиться я не могла. — Я осилила среднюю школу и даже получила медаль, я закончила институт с отличием и прекрасно освоила бухучет. Вот что я называю — быть умнее, а не постоянно прогибаться под двух пустых полуграмотных баб, которые меня всю жизнь в грош не ставили, а вы с мамой это оправдывали изо всех сил, всю дорогу.
— Но там ребенок.
— У этого ребенка есть родители. Вот пусть они и думают об этом ребенке, я тут каким боком.
В квартире было тихо, Лизка куда-то умелась со своей девчонкой.
Мы с папой молча смотрели друг на друга, и впервые в жизни между нами была абсолютная ясность.
— Ты права. — Папа вздохнул. — Самое отвратительное во всем этом то, что ты абсолютно права, а мы с мамой нет, и я ничего уже не могу исправить. Мы скверно поступали с тобой всю твою жизнь. Но ты должна поверить — это не потому, что мы с мамой не любим тебя.
Он так и сказал — любим, словно мама была еще жива. Хотя для него, возможно, что и была.
— Я знаю, па. — Мне хотелось обнять его, но перейти еще и эту пропасть я тогда не смогла. — Я знаю.
А иначе давно бы уехала и забыла бы обо всех. Но я так пронзительно любила своих родителей, так хотела, чтобы они мной гордились, так старалась не доставлять им проблем, потому что знала: «девочки» сжирают их жизни так же, как и мою, но я это понимаю, а родители — нет.
Входная дверь хлопнула, в прихожей заныла знакомым тонким голоском Лизкина дочь. Ну, вот и все, мне пора к себе, пришли домой папины «девочки».
Лизкины каблуки агрессивно простучали по коридору, а мы с папой все сидели молча, смотрели друг на друга, и понимание истинного положения вещей, похоже, было для папы невыносимым.
— Побудешь со мной?
— Ага. — Я уселась рядом с ним и ощутила уют и безопасность. — Ты поешь, остынет каша-то.
Это был наш последний вечер, потому что наутро папы не стало. Все шептались, что это он еще молодцом держался и что при этой стадии болезни люди просто лежат, одурманенные препаратами, а тут все по-другому.
Но мне было безразлично.
На похороны пришла Катька, с Виталиком в обнимку, и это было очень тупо. «Девочки» затеяли свару прямо в доме, их разнимали какие-то родственники во главе с двоюродной теткой, и это было так отвратительно и настолько в духе этих двух маленьких хрупких фей, что я даже внимания не обратила. Я только помню кладбище, запах влажной земли и ощущение непоправимости произошедшего.
А вечером, когда все разошлись, в доме остались только мы, и Виталик в гостиной развлекал свою дочь какой-то игрой в телефоне. Я привычно ушла в свою комнату и заперлась там, отгородившись ото всех своими незаменимыми наушниками, в которых набирал обороты матч Хогвартса по квиддичу, играли Слизерин и Гриффиндор.
Меня потом полиция спрашивала — как вышло, что я ничего не слышала, а я действительно не слышала. За годы сосуществования с «девочками» и Виталиком я научилась жить в своей комнате совершенно автономно. А потому, когда Лизка из папиного дробовика застрелила Виталика, я не слышала выстрела. Как не слышала скандала перед этим. Но я и по сей день считаю, что застрелить Виталика было вполне здравым решением, всегда проще застрелить одного Виталика, чем всех его многочисленных пассий, но так неудачно вышло, что Катька сбежала.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
