– Итак? – настаивал мистер Алдерси. – Вы собираетесь осыпать меня упреками, чего, как я вижу, вам очень хочется? Или так и будете стоять всю ночь?
– О, рано или поздно вам придется выпустить меня, – заверила она его.
– На вашем месте я бы на это не рассчитывал. – Чтобы подчеркнуть свои намерения, он потянул за юбку, вынуждая ее сделать еще один шаг.
Дебора наклонилась, чтобы вырвать подол, но не смогла заставить его разжать пальцы. Такое впечатление, что край ее одежды зажат в тиски. Сейчас она была так близко, что стояла между его коленями.
– Поговорите со мною, Дебора, – взмолился он. – Поведайте, какая озорная выходка созревает в вашей очаровательной головке.
Очаровательной? Еще никто и никогда не называл ее очаровательной. Рядом со своими сестрами-блондинками она всегда была «чужестранкой». Дебора выпрямилась.
– Прошу простить меня, но я передумала.
– Почему?
– Неужели на все должна быть причина?
Отчаяние придало ее словам силу и убежденность. Если она не покинет эту комнату в ближайшее время, то решимость может оставить ее – настолько сильно влечение к этому мужчине.
– Да, – уверенно заявил он. – Нам было очень хорошо в обществе друг друга. Но, должно быть, я совершил нечто такое, что расстроило вас.
Деборе не хотелось отвечать. Что бы она ни сказала в свое оправдание, все равно в его глазах она будет выглядеть аморальной девицей, раззадорившей мужчину и отвергнувшей его в самый пикантный момент. Конечно, можно было свалить всю вину на вино… Но она не обманывала себя.
– Деб?
Он назвал ее уменьшительно-ласкательным именем, отчего все происходящее между ними приобрело оттенок еще большей интимности, почти сокровенной близости. Однако она никогда не считала себя трусихой. Он заслуживал того, чтобы узнать, почему она поначалу вспыхнула как спичка, а потом охладела.
– У меня нет привычки позволять мужчинам тискать себя в коридоре.
Выражение напряженного ожидания исчезло с его лица, и он улыбнулся.
– Я так и думал.
Дебора не могла заставить себя взглянуть ему в глаза.
– Я вас не понимаю. Вроде бы я не давала повода не верить мне.
– Вы очень неумело целовались, совсем как девственница.
Эти слова повергли ее в такой шок, что она невольно взглянула на него.
– Должна заметить, что я таковой не являюсь.
– Как и большинство вдов, – согласился он. Щеки ее залила краска смущения.
– Мне не следовало говорить то, что я только что сказала. Это непристойно и неуместно…
– Здесь нет ничего непристойного, Деб, – мягко возразил он, обхватил ее ноги и потерся носом о ее живот. – Я хочу, чтобы сегодняшнюю ночь вы провели в моей постели, но при этом вовсе не считаю вас шлюхой или проституткой. – Страстная мольба, которую она прочла в его темных глазах, лишила эти слова их оскорбительного смысла и очаровала ее. – С того самого момента, как я впервые увидел вас, меня не покидает ощущение, что именно вас я искал всю жизнь. Между нами протянулась какая-то ниточка, возникло нечто очень и очень важное. Разве вы не почувствовали этого, когда мы целовались?
Сердце бешено билось у нее в груди. Оказывается, он тоже ощутил возникшее между ними взаимное влечение. Оказывается, он хотел заняться с нею любовью отнюдь не потому, что она просто подвернулась ему под руку.
– Я не умею целоваться, вы забыли?
На его губах заиграла озорная улыбка.
– Мне показалось, что вы быстро учитесь. – Он притянул ее к себе и усадил на колени. – Милая, славная Деб…
Он коснулся губами ее груди.
Острое желание вновь пронзило ее, как молнией. Сладкое, мучительное желание.
– Но если вы не хотите этого, тогда что же… – Он разомкнул объятия. – Вы свободны. Я вас не держу.
Но Дебора не пошевелилась. Она осталась сидеть у него на коленях, продолжая безмолвную битву с собой.
– Я не лишена чувственности, – призналась она, – но всегда поступаю так, как должно.
Он понимающе кивнул:
– Но временами это чертовски утомительно, не так ли? Всегда поступать так, как ожидают от вас другие, идти заданным путем, ни на шаг не отклоняясь в сторону, чтобы не лишиться расположения окружающих и чтобы они не подумали о вас дурно.
– Да, – ответила она, изумленная и обрадованная тем, что слышит подтверждение своих самых сокровенных мыслей. – Но обычно это не имеет никакого значения. Окружающие думают так, как им хочется думать.
– Как правило, самое плохое.
– О да, – согласилась она. – И если вы не оправдываете их ожиданий, они считают себя вправе держать вас на коротком поводке. А если вы следуете велению своего сердца или воображения, они лишь многозначительно покачивают головами, предрекая ваше скорое падение.
Мистер Алдерси положил руку ей на колено. Казалось, его очаровательное чувство юмора исчезло. Он мрачно произнес:
– Так вам это известно…
Дебора кивнула:
– О да.
– Боже, как я их ненавижу! – с горячностью воскликнул он, испытывая чувство, в котором она не решалась признаться самой себе.
– Им крайне нелегко угодить.
Он нахмурился.
– И это из-за них вы не решаетесь уступить минутному порыву?
– И из-за собственного здравого смысла тоже, – с горечью призналась она. – Когда я сказала «нет», это был самый трудный и отчаянный поступок в моей жизни.
Брови его сошлись.
– Тогда не говорите «нет», только и всего, – мягко сказал он, переплетая свои пальцы с ее пальчиками. Почему-то это движение показалось ей самым интимным изо всего, что они делали до этого.
Она невидящими глазами смотрела на их сплетенные руки.
– Я должна. Меня неудержимо тянет к вам. Но если я поддамся желанию и кто-нибудь узнает об этом, со мной будет покончено. Я не могу обесчестить свою семью.
– Никто ничего не узнает, – поклялся он.
– Если у меня не будет ребенка. А он всегда служит убедительным доказательством.
Он оскорблено заметил:
– Мне еще предстоит зачать ребенка в супружестве…
– Так вы не женаты? – Охваченная новым приступом страха, она сделала попытку вскочить на ноги.
Нашептывая на ушко ласковые глупости, он прижал ее к себе в надежде успокоить.
– Да, я не женат. И я не какой-нибудь повеса, укладывающий в свою постель каждую вдовушку, которая встретится ему на пути. Но сегодняшняя ночь – особенная. И вы тоже. – Он разжал объятия и принялся вынимать заколки у нее из волос. – Есть способы, Дебора, – доверительно заметил он, – позволяющие не сделать женщине ребенка.
