Ученик должен учиться, а учитель должен учить. Только так приходит истинное знание.
«История Конфликта», Эйтель ПессимистЛейф
На следующий день после того, как я попал в плен, меня оставили к северу от реки с маленьким племенем светловолосых людей, с которыми мы сражались на мосту. Сперва я подумал, что меня отдают на смерть. После, когда меня вдоволь накормили, я решил, что моим уделом будет рабство.
Я пытался не ссориться с этими людьми: я хотел выжить и снова увидеть Квин. Как ужасно было бы умереть так далеко от дома, так далеко от тех, кого я люблю.
Однако меня кормили и давали разминаться, хотя не позволяли отдохнуть достаточно, чтобы ноги успели зажить – идя босиком, я их стер. Меня редко освобождали от цепей – и только под бдительной охраной. Держащие меня в плену не пытались со мной общаться.
В племени было около двухсот человек, они жили в пещерах и убежищах из камня под прикрытием низких каменистых холмов, держали свиней и ежедневно охотились; главной их пищей было мясо.
Шли дни, я свыкся с рутиной и пал духом. Я скучал по Гаррету и в ночных кошмарах видел его голову на пике. Только бы удалось сбежать! Добраться до Высокой Стены казалось безнадежной задачей, я хотел лишь вернуться домой с теми знаниями, которые раздобыл.
Мои захватчики дали мне шкуры, какие носили сами, но однажды утром вывели наружу, на холод, сорвали с меня всю одежду и остриями копий погнали в лес. Похоже, я опять очутился лицом к лицу со смертью.
Но потом я увидел впереди женщину верхом на огромной твари, в сопровождении все тех же четырех одинаковых воинов в синих доспехах. Меня снова приковали цепью к седлу, и мы двинулись на север.
Почти стемнело, когда мы вышли из леса и спустились на бесплодную равнину, не отмеченную на карте отца. Бледно-красную пыль усеивали куски кремня, а в центре равнины стояла скалистая, бронзового цвета, платформа в форме блюдца, утыканная мириадами осколков кристаллов, блестевших в свете умирающего солнца.
Когда мы приблизились, я разглядел тонкие изогнутые пики и сперва подумал, что мы подошли к цитадели вроде той, в которой обитал Хоб. Но подойдя ближе, я понял, что это сооружение намного меньше. На возвышении в форме грубого каменного круга стояло несколько кривых башен, созданных словно не человеческими руками.
С меня сняли цепи и остриями копий погнали к узкому отверстию – темной вертикальной трещине в каменной стене. Входя в щель, я оглянулся на женщину, но она пристально смотрела вверх, на самую большую из башен. Два воина в голубых доспехах остались стоять слева и справа от твари, на которой сидела женщина, а двое других ввели меня внутрь.
Я очутился в темном узком коридоре, круто уходящем вниз. Сюда проникал слабый свет, но определить, откуда он исходит, было невозможно. Я ощутил влажное тепло, приятное после прохлады снаружи. Это напоминало летнюю ночь с приятным ветерком.
Еще я уловил звуки, почти музыкальные, как будто вызванные ветром, самой циркуляцией воздуха. Звуки усиливались и ослабевали: то была симфония криков, воплей и вздохов, окрашенных печалью. Я ощутил внезапную боль, вспомнив о Гаррете, который так храбро встретил смерть.
Мы продолжали идти вниз (наконечник копья оставался у моей спины), пока наконец не очутились в просторной круглой комнате с множеством металлических дверей. Ближайшая дверь была распахнута. Меня заставили в нее войти, и она с лязгом за мной захлопнулась.
Услышав удаляющиеся шаги своих конвоиров, я осмотрел дверь, но не обнаружил на ней ручки. Я провел пальцами по краям холодного металла, но створка плотно прилегала к стене, и ее невозможно было открыть.
Повернувшись, я вгляделся в каморку, в которой очутился. Мои глаза медленно привыкли к полумраку, и я обнаружил, что это вовсе не каморка, а еще один узкий коридор. Он тоже круто уходил вниз, и я осторожно двинулся по нему, пока не вошел в большое квадратное помещение, почти такое же просторное, как круглая комната, которую я недавно покинул. Тут не было окон и тоже никакого видимого источника света, но освещения хватало, чтобы оглядеться… Увиденное обеспокоило меня.
В каждую из четырех каменных стен на высоте были вделаны металлические кольца чуть толще человеческого предплечья, а в центре комнаты в полу зияло круглое отверстие.
Осторожно приблизившись к нему, я опустился на колени и заглянул вниз. Я увидел каменные ступени, по спирали уходящие в темноту, и меня охватил внезапный иррациональный страх при мысли о том, что может там таиться. Это походило на ужас ребенка, которому снится ночной кошмар, когда вся храбрость улетучивается и остается только отчаянное желание проснуться.
Я знал, что должен заставить себя спуститься по лестнице, но голос мудрости советовал соблюдать осторожность. Сперва нужно было отдохнуть.
Отойдя от отверстия, я приблизился к дальней стене – и снова колени мои дрогнули от страха, потому что я увидел в полу еще одну дыру: длинную узкую яму, тянущуюся вдоль всей стены. Я заглянул туда и, хотя увидел только темноту, ощутил, что внизу прячется нечто и смотрит на меня. Я поспешно отпрянул.
Постепенно мои глаза привыкли к полумраку, и я впервые разглядел в стене слева неглубокую нишу; в ней лежал тюфяк с единственным одеялом. Чувствуя себя полностью вымотанным, внезапно перестав думать об опасностях, которые могли притаиться внизу, я лег и укрылся одеялом.
Я лежал и вспоминал Гаррета. Потом мои мысли обратились к Квин и к последним часам, проведенным с нею. Я попытался представить ее лицо: цифру 13, вытатуированную на лбу, волосы, постриженные короче с одной стороны, и шрам. Но когда я начал засыпать, лицо ее как будто замерцало и превратилось в лицо той жестокой женщины, которая направила на меня палец, заставив потерять сознание.
В конце концов, поддавшись усталости, я уснул.
Мало-помалу я проснулся и понял, что мне надо помочиться. Но мне было тепло и удобно, поэтому я продолжал то задремывать, то снова просыпаться, пока наконец не откинул одеяло и не открыл глаза.
В ту же секунду я оказался на ногах.
Комната изменилась: в металлических кольцах торчали факелы, горящие желтым мерцающим светом. Рядом с круглым отверстием в полу появился небольшой стол, покрытый зеленой скатертью, а на нем стояли блюда с мясом и фруктами, бронзовый графин, два хрустальных бокала, несколько бокалов поменьше и оловянные кружки, изукрашенные изображениями птиц.
Я был голоден, но сперва мне требовалось помочиться. Я огляделся по сторонам и быстро решил, что узкий проход, ведущий к двери, дальше всего от моей постели и от стола. Но потом я увидел вторую нишу в противоположной стене и пошел ее осмотреть.
