Книга Отвергнутый наследник - Эрин Уатт

Хартли не обращает на меня внимания ни на английской литературе, ни на государственном управлении, еще одном предмете, на который я не записан, но на который пошел потому, что он стоит в ее расписании. Учителей мое присутствие совершенно не смущает – видимо, они предполагают, что раз я здесь, то школьная администрация в курсе и волноваться не о чем. Но если хотите знать мое мнение, это как-то безответственно.

Думаю, то, что происходит, можно назвать преследованием, но я же не причиняю Хартли никакого вреда и не веду себя непристойно, чтобы залезть к ней в трусики. Просто эту девчонку очень легко вывести из равновесия, и это прикольно.

Хотя я ничего не имею против ее трусиков или юбки, что скрывает задницу, на которую я сейчас смотрю с восхищением. Во время обеденного перерыва я незаметно встаю позади Хартли в очереди в столовой. Когда она тянется за яблоком, ее милая попка выпячивается в мою сторону.

Я бы ее полапал.

– Нет, ты издеваешься?! – Хартли возмущенно поворачивается ко мне, и я понимаю, что сказал это вслух.

Но извиняться не буду. Я же Истон Ройал – все время несу всякий бред. Это часть моего обаяния.

– А что? Ты должна быть польщена, – успокаиваю я ее. – В этой школе я пользуюсь успехом.

Хартли сжимает губы. Я прямо-таки вижу, как в ее голове рождаются сотни злобных реплик, но она умная девочка – уже уяснила, что ругаться со мной совершенно бесполезно. Мне это лишь в кайф.

Поэтому она разворачивается и продолжает наполнять свой поднос едой.

Я иду вслед за ней и делаю то же самое. В столовой «Астор-Парка» выбор блюд просто огромный, хотя в этом нет никакой необходимости. Каждый семестр школа нанимает какого-нибудь знаменитого шеф-повара, и он создает полное всякой припущенной рыбы или курицы с эстрагоном меню для тинейджеров, которые с большим удовольствием съели бы бургеры и картошку фри. В «Астор-Парке» любят впадать в крайности, и наша столовая не исключение.

– Хочешь, на уроке по фотографии сядем вместе? – спрашиваю я Хартли. – Слышал, что сегодня нас объединят в пары и мы будем фотографировать своих соседей по парте.

Наклонившись ближе, я перехожу на шепот:

– Я покажу тебе мой снимок, если ты покажешь свой.

Положив ладонь мне на руку, Хартли легонько отталкивает меня.

– Никто ничего никому показывать не будет. Тем более что у тебя нет этого предмета! И вообще, хватит ходить на мои уроки!

Я широко улыбаюсь ей.

– И лишить тебя моего великолепия? Да ни за что на свете!

Она моргает. Потом смотрит мне прямо в глаза.

– Истон, у тебя… проблемы? Ну, в смысле… тут? – И Хартли стучит пальцем по своей голове.

Я взрываюсь смехом.

– Конечно, нет.

– Хорошо. Значит, ты просто занят только самим собой и никого не хочешь слушать. Понятно.

– Я слушаю, – возражаю я.

– Ну-ну, я заметила.

– Слушаю! – Но мое хмурое выражение лица тут же сменяется широкой улыбкой. – Вот, например, когда девчонка говорит: «Истон, еще, еще!» или «О боже, Истон, ты лучший!», я на все сто процентов слушаю.

– Вау.

– Вот-вот, вау.

– По-моему, мы говорим о разных вещах.

Хартли тяжело вздыхает, потом передвигается вперед и берется за сервировочную ложку.

Пока она накладывает на тарелку целую кучу жареного картофеля, я смотрю на ее поднос и вижу просто невероятное количество еды. Нет, конечно, у нее просто может быть хороший аппетит, но она такая миниатюрная, что непонятно, куда вся эта еда девается. Либо она занимается спортом как сумасшедшая, либо… переедает, а потом прочищает желудок.

Если так, то это чертовски обидно. Терпеть не могу, когда девчонки стесняются своей фигуры. Чем больше округлостей, тем лучше. Даже наша планета круглая. Округлости – это круто! Округлости…

Моргнув, я гоню прочь эти мысли. Иногда я начинаю отклоняться от темы не только в разговоре, но даже в своей голове. И в такие моменты мне хочется выпить чего-нибудь крепкого, чтобы успокоить эту лихорадочную свистопляску мыслей.

Энергия во мне всегда била через край, особенно в детстве. Я был гиперактивным и целыми днями скакал по дому, пока не падал без сил, к облегчению родителей.

– Хочешь, давай вечером займемся чем-нибудь? – спрашиваю я у Хартли.

Она останавливается как вкопанная.

Я чуть не врезаюсь в нее, но успеваю вовремя дать задний ход.

– Это «да»?

Ее голос звучит сухо.

– Слушай, Ройал. Уже не знаю, что мне еще сделать, чтобы до тебя дошло: ты мне неинтересен.

– Я не верю тебе.

– Конечно! Ты просто не в силах понять, как кто-то может не хотеть быть с тобой.

Я притворяюсь обиженным.

– Но почему ты не хочешь быть со мной? Я веселый.

– Да, – соглашается она. – Ты веселый, Истон. Такой веселый, что тебя избивают какие-то отморозки на Салем-стрит. Такой веселый, что уже почти без сознания ты все равно считаешь, что сесть на мотоцикл и отправиться домой – это отличная идея…

Где-то в глубине души зарождается чувство стыда.

– Такой веселый, что остаешься ночевать в квартире у малознакомой девчонки, когда в твоем кармане целая пачка наличных. Я бы обокрала тебя в два счета, если бы захотела. – Хартли пожимает плечами. – У меня нет времени на все такое. Слишком тяжелое бремя.

Бремя?

– Я не просился к тебе ночевать, – холодно напоминаю я. – И оставил тебе деньги за причиненные неудобства. – Поднимаю бровь. – За что ты даже не сказала мне спасибо.

– Я ушла из дома еще до того, как ты проснулся, – откуда мне знать про деньги? И если бы даже я узнала про них, за что говорить спасибо? Мне пришлось спать на полу, потому что принц Ройал занял мою кровать. Я заслужила компенсацию. А знаешь, отчего я проснулась? Оттого, что по моей руке бежал таракан.