–Да, его не убудет, – согласилась Клавдия и поинтересовалась.– Ты свои десять процентов взяла?
– Нет, не взяла, хочу, чтобы ты их мне сама дала, – промолвила Лисицына и положила пачку на край стола.
– Считай! – приказал сожитель, но гостья не сдвинулась с места.
– Алиска, а где моя сумка? – неожиданно спросила хозяйка. – Она мне в двадцать долларов обошлась.
– Сумка? – гостья растерянно оглянулась на дверь, будто там находилась сумка.
– Ты что же и ее продала? – не отступала заметно охмелевшая Клавдия. Гостья, молча, кивнула головой.
– Если так, то проценты тебе не положены.
– Эх, Клавка, куриные мозги! Она же тебе лапшу на уши вешает, мозги пудрит, – произнес Рыкач. – Как пить дать, темнит, держит нас за последних лохов. Надо бы ее обшарить, потискать и встряхнуть.
Гремя стулом и опрокинув рюмку с водкой, он поднялся из-за стола. Взял в правую руку кухонный нож.
– Щас ты у меня заговоришь. Потроха, кишки выпущу…
– Помогите! Караул! – завопила Лисицына, пятясь спиною к двери и, не сводя испуганных глаз с холодно блеснувшего лезвия ножа. Она ощутила тягучий страх и с ужасом подумала, что сотрудники милиции ее оставили.
В этот момент дверь распахнулась и в ее проеме появилась Журавина с пистолетом в руке.
– Стоять, на месте! Стреляю на поражение! – нацелила ствол на опешившего Рыкача. Заметила на его левой ладони повязку и поняла причину ее происхождения. – Брось нож в сторону!
– Вот зараза, привела за собой "хвост",– метнул он гневный взгляд в сторону Лисицыной, спрятавшейся за спиной следователя, и сделал шаг вперед, намереваясь выбить из руки оружие. – Сразу понял, что хвостом виляет и темнит.
– Не двигаться, стреляю на поражение! – предупредила майор.
Раздался звон разбитого стекла и вместе со сломанным переплетом рамы в комнату ввалился капитан Тернов с пистолетом в правой руке. Мгновенно оценив ситуацию, он выстрелил и ранил Гошу в запястье руки. Тот дико взвыл, нож упал на пол и полилась кровь.
–Гражданка Гуцай и вы, гражданин, – следователь кинула взгляд на скорчившегося от боли в руках капитана ее сожителя, – подозреваетесь в умышленном убийстве гражданки Даркиной и грабеже с проникновением в ее жилище.
Тернов защелкнул стальные наручники на запястьях их рук. Лишь после этого перевязал раны, чтобы задержанный не истек кровью. После тщательно обыска дома и хозпостроек, где обнаружили множество вещдоков и других улик. Подозреваемых граждан на УАЗе доставили в ИВС.
13
Загнанные неопровержимыми уликами в угол, Рыкач и Гуцай стали валить вину друг на друга, с садистским наслаждением живописуя подробности и детали. На следствии, чтобы вызвать к себе жалость и уменьшить меру наказания, Клавдия заявила, что сожитель пытался прямо на месте преступления ее изнасиловать, а потом убить и таким способом избавиться от опасной свидетельницы, так как она собиралась придти в милицию с явкой с повинной. "Это же зверюга, каких свет не видывал!" – возмущалась сожительница.
Благодаря аналитическому складу ума, показаниям подозреваемых и свидетелей, вещественным доказательствам, данным экспертиз и дактилоскопии, интуиции и искусству воображения Журавиной удалось реконструировать события той роковой ночи в квартире Даркиной.
Из прихожей донесся мелодичный звонок, прервавший ее полудремотное состояние. "Кто бы это мог быть в столь поздний час? – подумала Светлана Евгеньевна, взглянув на табло электронных часов с зеленоватыми цифрами: 23.45. – Ни с кем ведь не договаривалась, гостей не жду? Может не отзываться, пусть решат, что в квартире никого нет. Хотя свет в окнах виден с улицы. Так уж и быть узнаю, кому неймется?" Женщина поднялась с кресла, выключила телевизор, подошла к входной двери и спросила: – Кто там?
– Свои, это я – Клава, твоя верная подруга. Открывай, Света, а то время не терпит, – поторопила Гуцай. – Я к тебе на минутку с деловым предложением.
Хозяйка приблизила лицо к дверному "глазку" и увидела в полумраке лестничной площадки недавно обретенную подругу и спросила:
– Почему так поздно? Могла бы позвонить и предупредить о визите?
– Света, идея возникла неожиданно.
– Какая еще, глядя на ночь, идея?
– Решила съездить на вещевой рынок в Краснодар. Собрала более–менее приличные вещи, антиквариат, – пояснила Клавдия. – И вдруг вспомнила наш последний разговор. Ты говорила, что от погибшего сына остались импортные сорочки, брюки, куртки, галстуки и другие вещи. Не пропадать же добру, пока их прожорливая моль не слопала. Я готова их выгодно для твоей же пользы сбыть. При дефиците одежды такой товар с руками и ногами оторвут.
– Что ты, Клава, словно на пожар? Заранее предупредила бы. Я собрала бы, что на продажу, а что оставила бы на память о Сереже, – упрекнула Светлана Евгеньевна. – Приходи утром, разберемся.
–Утром будет поздно. Не успею на первый паром через Керченский пролив. Он отходит в пять тридцать, а следующий только через полтора часа, – сообщила гостья. – Паромы сейчас очень редко ходят, транспорта и пассажиров поздней осенью очень мало. Если опоздаю на первый, то приеду на рынок к шапочному разбору. День короткий и надо успеть возвратиться. Не знаю, когда в следующий раз удастся выбрать, через месяц или два? Открывай, я тебе помогу отобрать вещи, знаю, какие из них пользуются повышенным спросом.
Даркина призадумалась: "Когда еще представится случай хоть немного освободить гардероб. Лежат добротные, ни разу не стиранные импортные вещи мертвым капиталом. Может, кому-то сгодятся, да и для меня при жалкой зарплате деньги не будут лишними.
– Ты сама?
– С кем мне еще быть? На телохранителя денег не заработала, – пошутила Клавдия. – Вот сплавлю товар на рынке, появятся кошты и легче станет жить. Светлана Евгеньевна еще раз вгляделась в "глазок", внимательно обозрев лестничную площадку с тусклым пыльным плафоном у противоположной стены. Кроме знакомой никого, хоть шаром покати. Сбросила медную цепочку и отодвинула язычок замка. Стальная дверь, драпированная сосновыми рейками, мягко отворилась.
– Проходи, – пригласила Даркина и в этот же миг увидела, как из-за темного уступа к двери метнулся незнакомец в темной куртке и надвинутой на лоб вязаной шапочке.
– А это кто-о? – испуганно произнесла Светлана Евгеньевна и в оцепенении замерла на месте.
– Не знаю, может маньяк или бомж увязался, – ответила Клавдия, прижав спиною дверь, которую тщетно попыталась закрыть хозяйка квартиры. Страшный удар обрушился на голову несчастной женщины. Она со стоном и ужасом, застывшим в расширившихся зрачках, повалилась на пол. Злодей схватил ее за обмякшие, как плети, руки и словно мешок, втащил вглубь прихожей.
– Живо закрывай двери, – велел он Клавдии и для надежности нанес еще два удара увесистым молотком по окровавленной в слипшихся волосах сгустках черно-алой крови голове жертвы. Проломил череп и брезгливо отбросил молоток с осклизлым, студенистым веществом мозга.
