Когда деревья скрыли их от глаз компании, Ферн выдернула руку и побежала.
— Ферн! Подожди.
Но она не останавливалась. Почему? Он догнал ее, когда она уже открывала дверь фургона.
— Ферн!
Он поймал ее руку, но она вырвалась. Тотчас схватив ее за обе, Эмброуз резко прижал Ферн к себе, заставляя посмотреть ему в глаза. Ее плечи тряслись, она плакала. Она убежала так быстро, чтобы он не видел ее слез.
— Ферн, — беспомощно выдохнул он.
— Отпусти меня! Поверить не могу, что ты рассказал им. Какая же я глупая!
— Я рассказал ему в тот вечер, когда он видел нас в коридоре. Не надо было. Я дурак.
— Не важно. Школа закончилась. Ты уезжаешь. Бинс тоже. Мне плевать, увижу ли я вас снова.
Ферн смахнула слезы, катившиеся по лицу. Эмброуз отступил на шаг, пораженный ее внезапной резкостью и холодностью взгляда. Это испугало его так сильно, что он обхватил ее лицо обеими руками и, страстно целуя, прижал к двери старого фургона. Она была из тех девушек, кто не стеснялся приехать на вечеринку в развалюхе. Из тех, кто радовался, как ребенок, когда ее приглашали поиграть в глупую игру. Она вернулась, чтобы попрощаться с ним, с парнем, который ее не замечал. Как же ему теперь хотелось — больше всего на свете — все изменить! Он хотел быть мягче, хотел дать ей понять, что ему жаль. Она застыла в его руках, не в силах поверить в происходящее. Поверить, что после того, как он разбил ее сердце, у него хватило совести украсть у нее поцелуй.
— Мне так жаль, Ферн, — прошептал Эмброуз, все еще обнимая ее. — Прости меня.
Эти слова вдруг растопили лед, который не смог растопить поцелуй: Эмброуз почувствовал, как она вздохнула. Ферн обняла его за плечи и приоткрыла губы. Он целовал ее осторожно, боясь разрушить хрупкий второй шанс. Нежно коснувшись ее языка своим, он позволил ей изучить его. Еще никогда он не был так деликатен, не старался сделать все правильно. Когда она отстранилась, он отпустил ее. Ее глаза были закрыты, на щеках застыли слезы, губы опухли оттого, что он впился в них слишком яростно в порыве загладить свою вину.
Когда она открыла глаза, они излучали только боль и непонимание. Сжав зубы, Ферн отвернулась, затем, не сказав ни слова, села в фургон и уехала.
9
БЫТЬ ХОРОШИМ ДРУГОМ
В субботу, в восемь утра, раздался звонок: дин-дон. Он так идеально вписался в сон Ферн, что она улыбнулась сквозь дрему, поднимая лицо навстречу прекрасному молодому человеку в форме, который только что ответил «Да», а потом откинул ее фату и поцеловал. «Мне так жаль, Ферн, — прошептал он так же тихо, как тогда на озере. — Мне очень жаль».
Ферн стала жадно целовать его, не желая слышать извинений. Только поцелуи. Поцелуи и объятия. Она чувствовала, что это сон и что она вот-вот пробудится, оставив эту мечту в стране под названием Никогда-Никогда-Тому-Не-Бывать.
«Прости меня, Ферн!» Ферн вздохнула, не замечая, что говорит уже не Эмброуз.
— Ферн, прости, что бужу тебя, но мне нужно тебе кое-что показать. Ты проснулась?
Ферн неохотно открыла глаза, с прискорбием понимая, что она вовсе не в церкви. Никакой свадьбы не было. А Эмброуз — за сотни километров, в Форт-Силл.
— Ферн?
Рита стояла в нескольких шагах от ее кровати. Ни с того ни с сего она начала расстегивать молнию на брюках, спуская их ниже бедер, а затем — подворачивать вверх рубашку, под эластичную резинку своего бюстгальтера, так что живот оказался полностью открыт. Рита уперла руки в бока и воскликнула:
— Видишь?
Ферн обвела сонным взглядом стройное тело Риты. Особенно выделялась пышная грудь. Про себя она проклинала подругу за то, что та не могла подождать еще хотя бы пару минут, прежде чем врываться в ее комнату и начинать раздеваться. Веки были просто свинцовыми, чьи-то проблемы с фигурой не особенно волновали Ферн. Она хотела вернуть мужчину в форме.
Ферн приподняла брови и пробормотала:
— Что?
— Смотри же, Ферн! — Рита показывала обеими руками на свой живот чуть ниже пупка. — Он огромен! У меня больше не получится его прятать. Что теперь делать?
Он не был огромным. Чуть округлый живот едва выделялся над черными кружевными трусиками. У Ферн были точно такие же. Она прятала их глубоко в комоде и надевала, только когда собиралась писать любовную сцену, как, например, прошлой ночью… Точнее, всего пару часов назад. Рита явно не собиралась уходить, надежды поспать не осталось. Поэтому Ферн одной рукой убрала непослушные пряди с глаз, чтобы получше разглядеть то, что так беспокоило подругу. Она, не спуская глаз с живота Риты, чуть наклонила голову сначала в одну сторону, затем в другую.
— Рита, ты что, беременна? — ахнула Ферн. Спросонья в голове стоял туман, и она страшно тормозила.
Рита выдернула рубашку из-под лифчика и быстро застегнула джинсы, как будто слова Ферн побудили ее вновь скрыть свой секрет.
— Рита?
— Да. — Подруга плюхнулась на кровать, придавив ее ноги.
Ферн высвободилась, а Рита, извинившись, заплакала.
— Так ты выходишь замуж? — осторожно спросила Ферн, похлопывая подругу по спине, как это всегда делала ее мама, когда она плакала.
— Беккер не знает. Никто не знает! Я ведь хотела порвать с ним, Ферн. Теперь я не могу.
— Почему порвать? Я думала, ты без ума от Беккера.
— Так было. Так и есть. Вроде бы. Но он слишком торопит события. Мне иногда кажется, что я не успеваю. Я просто хочу отдохнуть. Может, уехать куда-нибудь на учебу. Я даже подумывала стать няней… знаешь, в Европе… Au pair.[20] Так это называется. Разве не здорово? Я хотела быть au pair. А теперь не могу, — повторила Рита и заплакала сильнее.
— Ты всегда отлично ладила с детьми. — Ферн с трудом подбирала слова. — И теперь у тебя будет свой малыш. Пусть ты и не поедешь в Европу прямо сейчас. Но почему бы тебе не поработать няней здесь… или не устроиться в детский сад. Из тебя получилась бы отличная воспитательница. Ты красивая и добрая, все дети тебя полюбят.
Ферн тоже задумывалась о том, чтобы уехать из города, может, поступить в колледж, начать новую жизнь. Но она не могла оставить Бейли. Ей хотелось стать писателем, а этим можно было заниматься и в Ханна-Лейк, живя с братом по соседству. Ничуть не хуже, чем в Венеции или Париже.
— Как это могло произойти? — всхлипнула Рита.
Ферн посмотрела на нее.
