– Извините, – опять повторила Клеона.
– Я же сказал, не нужно извиняться, – ответил герцог. – Не ожидал обнаружить такие глубокие мысли и познания о нуждах бедных у столь богатой и избалованной девушки, как вы. Откуда они у вас?
– Простите меня, ваша светлость, – заговорила она, делая реверанс – Мне нужно справиться, готова ли бабушка ехать. Мы должны посетить сегодня множество лавок.
– Поговорим в другой раз, – сказал герцог. – Пожалуй, вам не стоит возвращаться в Йоркшир. Вы занимаете меня своими идеями. Хочется услышать от вас еще что-нибудь.
– Уверена, что ваши друзья гораздо интереснее, – ответила Клеона. – Могу лишь просить у вашей светлости прощения за то, что говорила столь откровенно.
– В таком случае позвольте мне также быть откровенным. Держитесь подальше от графа Пьера д'Эскура. Знакомство с ним не принесет вам ничего хорошего.
Клеона уже направилась к двери, но тут замерла на месте и обернулась.
– По-моему, вы говорили, хотя, может быть, я и ошибаюсь, что он ваш друг.
– Большой друг, – подтвердил герцог, лениво глядя на нее и даже не пытаясь встать.
– В таком случае, – продолжала Клеона по-прежнему тихо, – думаю, что вы, ваша светлость, позволите мне самой выбирать себе друзей, как вы выбираете своих.
Не оглядываясь, она вышла из комнаты и, уже закрывая за собой дверь, услышала смех герцога.
– Отвратительный человек! – громко сказала она, поднимаясь по лестнице. – Отвратительный!
В то же время она не могла не признать, что разговор доставил ей удовольствие. Спор с герцогом и сознание того, что он удивлен ее словами, что мало кто осмеливался так с ним разговаривать, воодушевили Клеону.
«А все оттого, что мне нечего терять», – сказала она себе и поняла: да, именно это и придало ей мужество заговорить откровенно. Если бы она встретила герцога в собственном облике, дочери бедного викария, то никогда бы не осмелилась разговаривать на равных с человеком столь знатным. Если же на ее месте и впрямь оказалась бы Леони, той бы и в голову не пришло сказать такое.
Поднявшись на второй этаж, Клеона направилась к спальне герцогини. Перед дверью стояла ее горничная.
– Ее светлость спит, мисс, – сообщила она Клеоне. – Мне приказано разбудить ее через двадцать минут. После того, как ее светлость проснется, она не заставит себя долго ждать.
– Тогда я пойду к себе и надену шляпку, – улыбнулась Клеона.
Торопиться было некуда. Она дошла до дверей собственной спальни и остановилась, вспомнив о привидении. Конечно же, это был сон, но какой яркий; она словно вновь увидела темный силуэт на фоне окна. Повинуясь безотчетному порыву, Клеона отворила дверь загадочной комнаты. Все ее вещи уже перенесли в ее спальню, а мебель покрыли чехлами. Клеона прошлась по комнате. Разглядывать здесь было нечего, разве только белые панели и довольно интересную гравюру, портрет одного из герцогов Линкских.
Решив, что все-таки это был сон, девушка уже собиралась повернуться и уйти к себе, но внезапно ей пришла в голову неожиданная мысль. Она провела пальцами по всем краям и выступам панелей. Что, если здесь есть скрытая пружина?
Только она подумала, что это опять игра воображения, как вдруг ее пальцы нащупали какую-то выпуклость. Она сильно нажала на нее, и часть панели бесшумно отошла в сторону, словно была хорошо смазана.
Клеона тихо ахнула. Сквозь отверстие была видна крутая узкая лестница. Так вот, значит, каков секрет ее ночного призрака! Кто-то, не ведая, что из-за дымившего в другой спальне камина гостью поместили на ночь здесь, спустился по этой самой лестнице. Зачем он это делал и куда ведет лестница? Сейчас не было времени искать ответ на этот вопрос. Вот-вот герцогиня будет готова ехать с нею дальше. Нужно будет найти время и выяснить, где же заканчивается лестница и зачем кто-то пожелал ею воспользоваться.
Она вернула панель на место. Та закрылась совершенно бесшумно. Теперь ничто не напоминало о существовании потайной двери. Клеона решила, что «призрак», кем бы он ни был, видимо, позднее поднялся по лестнице и вышел из комнаты, даже не заметив ее присутствия. При мысли о том, что кто-то тайком ходит по дому, ей стало не по себе.
Клеона вспомнила о лакее, уронившем тарелки, когда за завтраком она рассказала о привидении. Но откуда лакею знать о существовании потайной лестницы? Знает ли о ней герцог? Клеона решила ничего не говорить ему, пока не разузнает все сама.
Она выскользнула из комнаты и заторопилась в свою спальню. Умом она понимала, что должна бы чувствовать радостное возбуждение при мысли о предстоящей покупке платьев, шляпок и всяческих аксессуаров, видимо необходимых для появления в светском обществе, но теперь гораздо больше ее занимала потайная лестница. Интересно, давно ли она здесь существует?
Особняк был старым, очень старым. Об этом ей говорила герцогиня. Первоначально он был возведен в годы правления Карла II,[30]достраивался при королеве Анне[31]и подновлялся каждым следующим герцогом вплоть до настоящего времени. Лестница эта, размышляла Клеона, могла вести в потайную каморку, когда-то служившую укрытием для католического священника; впрочем, могло найтись множество причин, по которым хозяевам дома потребовался потайной ход. Все это было чрезвычайно интересно: Она дала себе слово в свободное время обязательно почитать историю герцогов Линкских и попробовать отыскать ключ к этой тайне.
Пока же она решила никому ничего не говорить. Приятно было сознавать, что ей известно нечто такое, о чем не знает никто в доме кроме нее и «призрака», даже сам герцог.
– Ну, чем ты занималась, пока я спала? – спросила герцогиня, когда в мягко пружинящей карете они ехали по Бонд-стрит.
– К вам заходил с визитом граф Пьер д'Эскур, мадам, – ответила Клеона.
– Не доверяю я этому человеку, – резко сказала герцогиня, – несмотря на все его изысканные манеры.
– Почему ваша светлость ему не доверяет? – спросила Клеона.
– Не только потому, что он имеет наглость волочиться за любой женщиной любого возраста, лишь бы на ней была юбка, – отвечала герцогиня. – В нем есть что-то фальшивое. Может, слишком уж часто он вспоминает о своих благородных предках. Может, как я подозреваю, он преувеличивает размер и ценность поместий, которых лишился во время революции. А может, просто потому, что он, по-моему, плохо влияет на герцога.
– Плохо влияет? – удивилась Клеона. – Не верится, чтобы кто-нибудь мог повлиять на герцога.
– Вот тут ты как раз и ошибаешься, – раздраженно бросила герцогиня. – С тех пор, как Сильвестр подружился с графом, он стал еще безрассуднее и безответственнее. О, я знаю, по отношению к графу он часто ведет себя грубо и вызывающе, но они неразлучны. Судя по тому, что я слышала, а мне известно почти все, о чем толкуют в свете, именно граф познакомил моего внука с этой певичкой, которая отнимает у него столько времени.
