— И вы считаете, что возможно сохранять подобный оптимизм, терпя неудачу за неудачей?
— Если у нас есть разум, мы никогда не остановимся в поисках совершенства.
Роджер помолчал, потом заговорил с явной иронией:
— Вы начали с разговора о любви. Неужели это иллюзорное состояние души достойно того, чтобы упорно к нему стремиться? Божественное оказывается сугубо материальным, а подчас грязным и жестоким.
Лицо Роджера приобрело то самое выражение, которое Алинде уже было знакомо.
— Иногда, — поправила его Алинда. — Но это не мешает нам сделать еще одну попытку. Что чудесно в любви, так это возможность все начать заново, с чистого листа. Найти для себя новый предмет любви никогда не поздно.
— Кто внушил вам подобные мысли? — осведомился не без раздражения лорд.
— Мой отец. Он умер, когда мне было всего пятнадцать, но мы вели долгие разговоры о смысле жизни. Он был влюблен в красоту мира так, как другой может быть влюбленным в женщину.
— Так я и думал… — начал было лорд Кэлвидон и осекся. Теперь уже Алинда смотрела на него, ожидая продолжения начатой фразы.
Однако он произнес с видимым безразличием:
— Не стоило начинать эту беседу. Мы с вами почти незнакомы.
Алинда почувствовала себя так, словно он нанес ей пощечину. Ее бросило в жар.
— Извините… — пробормотала она. — С моей стороны было неуместно навязывать вам свое мнение. Я должна вернуться в дом.
Она заторопилась, но лорд перехватил ее запястье.
— Пожалуйста, не думайте, что чем-то вызвали мое недовольство. Может быть, мои слова прозвучали грубо, но это лишь потому, что вы очень удивили меня.
Он заставил ее снова опуститься на скамью и по-прежнему не отпускал ее руку.
— Останьтесь, пожалуйста. Побудьте немного со мной, — попросил Роджер. — Я отчаянно нуждаюсь в собеседнике. Извините за излишнюю резкость, но вы так удивили меня.
— Удивила вас?
— Да. Потому что я не ожидал встретить вас здесь. Потому что вы не похожи на всех женщин, с которыми я встречался раньше. Потому что, когда я увидел вас впервые, вы показались мне нимфой, сошедшей с гобелена. А сейчас я боюсь, что вы в любой момент растворитесь в водах озера.
Алинда ничего не ответила, и тогда он еще крепче сжал ее руку.
— Скажите правду — вы реальность или грезитесь мне? — спросил Роджер с удивительной нежностью в голосе.
— Я… я не знаю, — пробормотала растерянная Алинда.
Глава 4
Роджер негромко рассмеялся и продекламировал:
Мечта, рожденная в ночи,
Ее соткали лунные лучи,
На миг развеяв темноту.
Несчастен человек, поверивший в мечту
И в красоту, которую стереть
Легко, а после умереть.
Его постепенно крепнувший голос разносился над водной гладью.
— Я уверена, что только большая обида на жизнь внушает вам подобные мысли, — мягко выразила свое мнение Алинда.
— Поэтому я и пришел сюда поразмышлять. Я пытаюсь избавиться от заблуждений. Когда я был здесь один, у меня неплохо это получалось.
— О, простите меня. Я так бесцеремонно нарушила ваше уединение.
— Я только рад этому. У меня такое чувство, что вы должны были появиться именно в этот час и на этом месте. Пусть я вновь заблуждаюсь, но я рад, что так случилось.
Алинда отвела взгляд. Отражения звезд мерцали на темной глади озера. Ночь уже полностью вступила в свои права.
— Вы так поэтично говорили о любви, — напомнил лорд.
— Боюсь, что с моей стороны это было слишком дерзко.
— Я желаю послушать продолжение.
Алинда смутилась. Когда она начинала свою пламенную проповедь, он был для нее просто молодым графом Кэлвидоном. Но не прошло и нескольких минут, как все изменилось. Он стал ей чем-то близок, из некоей абстракции превратившись в личность, сложную, во многом ей непонятную.
Между тем он настаивал:
— Мне интересно слушать вас. У вас свежий взгляд на вещи, и раз уж получилось, что вы стали обладательницей семейных секретов, в которые обычно не посвящают посторонних…
— Мне следовало сразу же объявиться, как только вы с матерью вошли в комнату.
— Все что ни делается, — пожал плечами Роджер, — к лучшему. Как сторонний наблюдатель вы можете высказать свое беспристрастное мнение.
Алинда резко обернулась и поглядела на него в изумлении. Невозможно было поверить, что он требует от нее говорить открыто о таких вещах, как отношения в его семье.
Но он был вполне серьезен, она это чувствовала.
И он желал услышать из ее уст правду.
— Возможно, вы сочтете то, что я скажу, дерзостью с моей стороны. — Алинда, как могла, старалась оттянуть роковой момент.
— Это место словно бы создано для того, чтобы хранить тайны. — А темнота ночи располагает к откровенности. За все, что вы мне скажете здесь, я вам буду очень признателен. И божества, не чуждые любопытства к делам людским, будут вам благодарны.
— Вряд ли я заслужу благодарность богов, — улыбнулась Алинда.
— Возможно, — согласился лорд, — но зато я обещаю, что выслушаю ваше мнение со вниманием и почтением, как будто это голос, прозвучавший с самой вершины Олимпа.
Алинда взглянула на дом на противоположном берегу, где уже светились многие окна, и опять уклонилась от прямого разговора.
— Какая красота! Вы обязательно обретете здесь свое счастье, — Когда-то я уже пытался, — откликнулся Роджер. — Но все, во что я верил и чему радовался, разрушено. Тон его изменился, стал жестким, сухим. Алинда почувствовала терзавшую его боль.
— Вы были еще совсем молоды, когда это произошло.
— Меня словно распяли на кресте, — подтвердил Роджер. — Я испытывал жуткую муку тогда, мучаюсь и до сих пор. Она моя мать и жена моего отца. Как она может вести себя подобным образом?
Алинда ожидала от него дальнейших горестных признаний, но он молчал. Тогда она сказала:
— Папа говорил, что мы всегда судим других людей по своим меркам, и это часто мешает нам понять их мотивы и проявить к ним сочувствие, которое они заслуживают.
— О чем это вы? — почти злобно спросил лорд. Алинда невозмутимо продолжила:
— Отец однажды сказал, что мы осуждаем, например, вора, но не разбираемся в причинах, которые побудили его к воровству. Да и как мы можем понять его, если сами никогда не голодали или не умирал от голода на наших глазах близкий нам человек. Или был болен. Или обобран до нитки безжалостными кредиторами. Допустим, перед нами убийца. Ему вынесен приговор. А среди законопослушных граждан, кто сейчас обрушивает на его голову проклятия, разве мало таких, кто испытывает искушение убить своего ближнего, и только страх останавливает их.
