Книга Слова на стене - Джулия Уолтон

Доза 1,5 мг. Доза не меняется. Отмечены рассуждения субъекта относительно самоубийства в предыдущей записи. На данном этапе никаких действий предпринимать не требуется.

24 октября 2012 года

Вчера Пол довез меня до школы. Я мог бы подумать, что это была мамина идея, но я сам слышал, как он просил у нее разрешения самому добросить меня до школы. По пути мы поговорили ни о чем, а он в это время вспомнил о своей дурацкой привычке, которая появилась у него некоторое время назад. Пол омерзительно щелкал костяшками пальцев, для этого прижимая обе руки к рулю и изо всех сил упираясь о него, изгибая пальцы назад.

– Значит, вы недавно тренировались в учебной команде вместе с Майей?

– Ага.

Никто из нас не собирался признаваться в том, что мы понимаем одно: в последнее время кое-что в нашей семье изменилось. Он встречался с моей матерью достаточно долго, прежде чем они поженились. И он ни разу не дал мне понять, что я тут являюсь третьим лишним. Он не относился ко мне как к неприятности, которую приходится терпеть. Напротив, долгое время мне вообще казалось, что я ему нравлюсь.

Когда Пол выяснил, что я люблю печь, он купил мне миксер на подставке. Это просто замечательно, и то, что это вещь девчачья, совершенно ни при чем. Не надо судить меня – вы же даже не представляете, какая это морока – месить тесто для печенья ручным миксером.

Один раз, когда мы смотрели кино «Индиана Джонс и последний крестовый поход», мы вдруг одновременно начали изображать Шона Коннери, когда он произносит фразу: «Такие болваны, как вы, перемещающиеся строевым шагом, хоть попробовали бы читать книги, а не жечь их» с забавной интонацией, и тут же оба расхохотались.

Сейчас между нами словно пролегла граница. Я превратился из пасынка, с которым он в общем-то неплохо ладил, в чудовище, за которым надо было постоянно следить. Я знаю, что Пол видит, когда смотрит на меня. И что он, скорее всего, при этом думает. Вот почему он начинает щелкать костяшками пальцев. Чтобы не сболтнуть чего лишнего, чего он, по его же мнению, не должен говорить.

Как, например, недавно, когда Пол все выяснил. Я до сих пор помню его слова, обращенные к моей матери: «Может, надо подумать о том, чтобы отправить его в такое место, где с ним сумеют справиться?»

Когда мы доехали до школы, он передал мне деньги на обед, и я запихнул их в карман, хотя мои обеды уже были оплачены заранее. Я молча вышел из машины и побрел по заросшему травой склону к школе.

Пол по-прежнему сидел в машине, когда я через несколько шагов оглянулся. Я помахал ему, и он помахал мне в ответ. Может, сейчас происходит то же самое.

У меня в голове до сих пор звучат его слова.

Может, надо подумать о том, чтобы отправить его в такое место, где с ним сумеют справиться.

Иногда я даже завидую тем, у кого возникают самые обыкновенные проблемы. В школе я вижу стеснительных девчонок, которые волнуются из-за своих причесок или переживают из-за толщины ног, и мне в таких случаях просто кричать хочется. Кто-то должен рассказать им, насколько глупы и мелочны их проблемы.

Наверное, мне не надо так говорить. Все те, кто нам встречается на пути, сами ведут нелегкую борьбу, верно? А если нет? Если самый сложный вопрос в их жизни – это домашнее задание или выбор колледжа, в который они будут поступать. Но даже если они потеряют члена семьи, или их родители разведутся, или они начнут тосковать по далекому другу – это будет не тяжелее, чем необходимость принимать лекарства, чтобы контролировать собственный разум. Ничуть не тяжелее.

Очень странно сознавать, что ты не можешь доверять сам себе. Ты не в состоянии строить фундамент. Вера во что-то непоколебимое, которую я мог бы иметь в обычных условиях, например, в силу притяжения, принципы логики или любовь, пропала, так как мой разум не может трактовать все это правильно. Наверное, вы знаете, что это такое – сомневаться буквально во всем. Войти в комнату, полную народа, и делать вид, будто там пусто, потому что на самом деле ты еще не знаешь, так это или нет.

Или никогда не чувствовать, что ты один, даже когда так оно и есть.

Могу поспорить, что вот вы, например, спокойно заходите в кафетерий и заказываете себе выпивку, и при этом не раздумываете, играет ли в колонках в данный момент музыка, или это происходит исключительно в вашей голове. Но, кажется, я должен гордиться собой – ведь я все равно посещаю такие места и делаю разные вещи и не избегаю их из-за неуверенности в их реальности. Если это реально, я просто живу своей жизнью и реагирую на внешний мир так, как умею. Если же все это нереально, я все равно проживаю свою жизнь. И в любом случае для меня она реальна.

Церковь святой Агаты открыта для посещения во время работы школы, а это означает, что зайти туда имеет право любой желающий. Помолиться можно в комнате справа от алтаря. Это помещение, так же, как и туалет в главном зале, стали очень популярны среди бездомных. Стены в туалете покрыты разными надписями, которые смывают в конце каждого месяца провинившиеся ученики, которых в качестве наказания оставляют после уроков.

В последний раз, когда я посещал туалет, на стене было всего две надписи.

Одна написана заглавными буквами, искусно выведенными, хотя одновременно и корявыми. Там значится:

ИИСУС ЛЮБИТ ТЕБЯ

Под ней написано:

Не будь гомиком.

Не могу точно уверять, что это ответ на надпись ИИСУС ЛЮБИТ ТЕБЯ. Но все возможно. Жуткие надписи, если подумать, чтобы оставлять их в туалете на стене.

Впрочем, такие надписи выглядели бы жутковато где угодно.