Начнем немного издалека – с мифа о том, что все расстройства пищевого поведения вызваны «глянцевым» культом худобы. Почему модели обычно начинают карьеру в 12–14 лет? Юное лицо и упругая кожа вполне могут быть и у тридцатилетней женщины, так почему же именно подростковый возраст? С тех пор как Твигги и Кейт Мосс[67] задали стандарт суперхудобы, индустрия моды следует ему на модных показах и на страницах женских журналов. Но процент женщин, которые генетически наделены «трендовой» худобой, очень и очень мал: природа редко создает тела, неспособные накапливать жир, потому что они не выживают в условиях дефицита еды. Но в малых дозах такой тип встречается в популяции: в генетических архивах всегда содержится определенный процент крайностей. То же самое можно сказать про склонность к быстрому набору веса, про рост, цвет глаз, волос и даже про те или иные психические расстройства. Гены сочетаются друг с другом, как разноцветные стеклышки в детском калейдоскопе. Одни и те же стекла образуют совершенно непохожие узоры, а разное сочетание одних и тех же генов может дать абсолютно противоположные результаты: и склонность к психозам, и гениальность. По одной из теорий, возникновение шизофрении и стабильное количество больных в человеческой популяции есть плата за периодическое появление гениев, которые толкают цивилизацию вперед.
процент женщин, которые генетически наделены «трендовой», худобой очень и очень мал: природа редко создает тела, неспособные накапливать жир, потому что они не выживают в условиях дефицита еды
Так вот, в случае с худобой, как и в случае с гениальностью, в идеал возведен результат очень редкой комбинации генов, просто технически невозможной для большинства людей: на то он и идеал, чтобы быть в дефиците. Но, несмотря на редкость суперхудобы, подиумы на модных показах должны заполняться невесомыми моделями с длинными ногами. Где же взять в таком количестве служительниц культа худобы? Эврика! Среди подростков. Пубертат – это полная пространственно-эндокринная перестройка тела перед половым созреванием. Тело готовится к этому по-разному. Вариант первый: полнеет, то есть делает запас для дальнейшего рывка роста. Но пока рывка не случилось, нервов уходит немало: «Мой ребенок разжирел! Конец спортивной (танцевальной) карьере!» Вариант второй: тело копит жир и одновременно растет – медленно и плавно (особенно если расти оно задумало невысоко). И есть третий вариант: резкий бурный рост (до 180 см и выше), а потом это длинное тело, не торопясь, «обустраивается» мышцами и жиром. Девушки, чье тело пошло по третьему пути развития, и интересуют рекрутеров модельных агентств, однако длится этот интерес всего пару лет – поэтому век модели так короток. Чтобы навсегда остаться длинной и худой, женщине нужно либо быть генетически к этому склонной (а такое, как мы отметили выше, встречается редко), либо испытать на себе все последствия расстройств пищевого поведения, что мы и можем массово наблюдать среди взрослеющих моделей, отчаянно ведущих борьбу с естественными процессами тела.
Есть разные объяснения, почему худоба стала такой модной. Одни считают, что для худых моделей проще шить, другие видят в этом коварный замысел модельеров-геев, затеявших убийство женственности. Кто-то уверен, что это попытка легализации педофилии или атака на феминизм: ведь девушки-тростинки, которые едва держатся на ногах, меньше всего похожи на борцов за независимость. Наоборот, они нуждаются в опеке и защите. Может быть, кто-то из сторонников этих версий прав или отчасти правы все вместе, но мне хотелось бы развеять миф, что только модная индустрия виновата в резком увеличении случаев расстройств пищевого поведения. Да, мода вносит свой вклад в телесный невроз. Да, исследования говорят[68], что среднестатистическая женщина после просмотра канала Fashion TV или чтения глянцевого журнала испытывает тревогу по поводу своего тела. Это чем-то похоже на воздействие вируса. Вопрос в том, почему иммунитет с ним не справляется.
Прежде чем мы более детально рассмотрим расстройства пищевого поведения, поясню, почему о них так непросто говорить с людьми, далекими от практической психологии. Дело в том, что основной диагностический инструмент психиатра и клинического психолога – он сам и его концепция патологии. Сегодняшние специалисты из самых разных областей – часть мира диетической культуры, диетического менталитета, основные посылы которых: «Ты сама по себе недостаточно хороша» и «Быстрее, худее, еще худее». Давайте сравним два объявления и попробуем предположить, какое из них ждет больший коммерческий успех:
Психолог, работаю с расстройствами пищевого поведения, помогу разобраться в проблеме переедания и гарантированно снизить вес
и
Психолог, работаю с расстройствами пищевого поведения, помогу разобраться в проблеме переедания, нарушенном образе тела, помогу принять и полюбить свое тело.
Фразу «гарантированное похудение» можно встретить где угодно: в рекламе тренингов, на упаковке продуктов, на бутылках с водой, даже на коробке с аудиокурсом английского языка (я не шучу, мне встречалось и такое). Эти слова помогут продать что угодно.
Проведем еще один мысленный эксперимент. Предположим, вы читаете статью в газете:
Датские ученые обнаружили в тростниковом сахаре токсины, которые влияют на ДНК жировой клетки, не давая ей саморазрушаться. Таким образом, потребители тростникового сахара рискуют набрать лишний жир.
На самом деле это неправда. Я написала первое, что пришло в голову, но яд «диетической» культуры действует таким образом, что подобную информацию легко принимают за правду. Люди верят любой фразе, которая начинается со слов: «Надо ограничивать себя в…» или «Данный продукт опасен для фигуры…» и т. п.
Ненормально не только постоянно испытывать ненависть к своему телу, но и считать, что эта ярость – в порядке вещей
