Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 84
— Варя, Варя, Варя, где-то валялся зонд для пищевода, кровотечение говорю, вены варикозные, пищевод… Черт, быстрее, надо эндоскописта позвать, беги, звони ему на трубку!
Варька резко взбодрилась, услышав первую внятную информацию; отсутствовала ровно двадцать секунд, вернулась, и мы на последней скорости стали менять банки с растворами, кислород, кровоостанавливающие, заказывали по громкой связи кровь. Когда мужик попытался сдаться и закрыть глаза, нещадно стали бить его по щекам.
— Считаем мысленно вместе со мной и дышим, мой хороший, дышим… раз, два, три, четыре, вдох-выдох, не сдавайся, а то сами прибьем, так быстрее будет, и нам хлопот меньше… глубже, медленнее… давай, дружок, не засыпаем.
Я смотрела на его лицо, почти отчаявшееся и совсем уставшее; чувствовала всем телом, как он цепляется за меня. Ведь рядом никого, кроме девчонки в белом халате; ни семьи, ни друзей, ни прошлой жизни. Прибежал эндоскопист в белоснежных теннисных тапочках Lacoste, недовольно поморщился при виде кровавых луж на полу и по стеночке нашел чистый путь к голове пострадавшего. За несколько секунд проверил мой диагноз, недовольно крякнул, потом быстро и профессионально запихал мужику в пищевод спасительную штуку, одарил нас с Варей воздушным поцелуем и удрал обратно на прием.
— Девочки, оревуар!
— И вам по тому же месту, доктор.
И вроде как потихоньку все начало прекращаться. Надежда теперь имела вполне осязаемые очертания, мы утроили усилия. В процессе я наклонилась к Варькиному уху:
— Варь, не помню, как больного-то зовут.
Варя посмотрела на меня как на маленького ребенка и так же тихо ответила:
— Господи, да это ж всей питерской таможни начальник. Доктор, ну вы вообще. Василий Семенович Сброжек его зовут.
Я наклонилась к койке и потянула мужика за плечи.
— Василий Семенович, давай, дыши, мой золотой, не засыпай, почти все уже, я обещаю, почти все. Немножко осталось, потерпи, дорогой мой. А то сейчас начну делать больно.
Варя померила давление.
— Уже почти жив, Лен.
Краем глаза я увидела открывающуюся дверь и черную рясу; батюшка с помощницей замерли на входе в палату.
Если сейчас полезет грехи отпускать, убью.
Херувимчик войти не решился, прикрыл дверь и остался в коридоре. Мы с Верой еще около часа скакали вокруг дядьки, проклиная его любовницу-наркоманку двадцатилетней давности, а теперь гепатит С, цирроз печени и, как следствие, расширенные вены пищевода; а также плохую погоду и магнитную бурю, накрывшую наше депрессивное болото. Именно она, эта самая магнитная буря, зараза такая, виновата в ужасном кровотечении. Это было официальное мнение соседей по палате. Зрелище и правда со стороны казалось очень страшным; но двое из четырех мужиков, которые могли вставать, бегали вместе с нами и подавали Варе все необходимое из пристеночных шкафов. Варька в раздраженной истерике орала на добровольных помощников:
— Смирнов, ты зачем в стерильный шкаф грязными руками полез!
— Так ты же сама, Варюша, просила лоток с красной полосой вытащить!
— Ай, ладно, тащи… справа смотри, на верхней полке. Я говорю, на верхней полке… Руки, руки не пихай, говорю, Смирнов!
— Да как же я возьму, если руки не пихать, Варя?!
— Ой, я не могу, опять стерилизовать все заново… боже… да уже неси скорее, Смирнов!
Стремление помочь объединяет больных и здоровых, богатых и бедных; в эту минуту все забыли, сколько заплатили за лечение, какие эксклюзивные услуги должны получить и как тщательно персонал должен пестовать высокое социальное положение своих клиентов. Под конец мужичок совсем обессилел, но остался жить; дыхание стало равным, кровавый кашель прекратился. Соседи по койкам получили массу эмоций; почище, чем сходить на крутой боевик.
— Ну, девочки, респект! Точно помереть не дадите.
Варька довольно улыбнулась в ответ:
— От нас просто так не отделаешься, Смирнов. Не в этой блатной больничке выращены.
Успокоились, поставили капать пару доз крови, решили сделать перерыв и пойти выпить чаю. В коридоре обнаружился херувимчик с бабушкой, про которого я на тот момент благополучно забыла. Сидел в маленьком кресле для посетителей и смиренно ждал. Две женщины, залитые кровью с ног до головы, бледные и напряженные, как стальная нитка, смотрели на него не очень добрым взглядом.
— Елена Андреевна, мы сегодня не вовремя? Может, отложить до следующей недели?
Страшно хотелось нахамить.
— Идите, батюшка, уже можно. Теперь ваш черед; как говорится, после молитвы божьей больной пошел на поправку. А точнее, после трех часов реанимационных мероприятий.
Парень сделал вид, что не заметил моего сарказма.
— Спасибо, мы ненадолго сегодня.
Тут я вспомнила про Женьку и ее новорожденного.
— Батюшка, мне бумажка нужна, типа я вся безгрешная и могу быть крестной мамой. Только сразу говорю — ходить исповедоваться времени нет.
— Конечно, Елена Андреевна, я перед уходом напишу. Только бланк принесу из машины.
Обливание в тот день начали с меня и Вари; потом больные, а потом тихо по-семейному пили все вместе чай, да в конце опрокинули по паре рюмок дежурного коньяка.
— Святой отец, вам же за руль.
— Меня не останавливают, Варенька. Да и вожу аккуратно.
— Вот оно, коррупция. Не совестно же вам.
— Ничего, Бог поможет, доедем.
— Не сомневаюсь.
В тот день херувимчик не поленился вернуться на стоянку за бумагами и оставил мне индульгенцию. Много раз еще мы все вместе пили чай; однако ни религию, ни господина Дарвина не обсуждали.
Женькину прелестную девочку окрестили перед майскими праздниками и затем устроили вторую вылазку в Финляндию. Семья Костика не присоединилась, уехали путешествовать по Европе. Все женщины, включая меня, с огромным энтузиазмом таскали на руках маленький розовый кулечек с раннего утра до поздней ночи. Девочка уже проявила себя крайне спокойным ребенком. Хотя на самом деле выбора у нее не оставалось; спать приходилось исключительно под аккомпанемент детской беготни и громких женских разговоров. По дороге домой уставшая от общения Катька заснула, а я на пике воодушевления неосторожно затеяла разговор.
— Сережа, давай родим. Мы же еще молодые.
— Ну что ты возбудилась, Лен? Мне уже сорок шесть, забыла? Я даже для Кати староват.
— Мужики и в пятьдесят рожают, и ничего.
— А как потом в школу на собрания ходить? Дедушкой представляться?
— А ты ходил?
— Ходил. Кстати, уже пару раз вместо тебя ходил и планирую ходить дальше. Послушай… у нас все хорошо. Я тебя очень люблю; и тебя, и Катерину. Ты это знаешь. Давай вырастим, дадим образование и поживем для себя. Я подумывал квартирку в Испании присмотреть. Разве плохая идея? На пенсии переедем; твою двушку Кате, нашу сдадим, еще подкопим денег, сколько сможем. Катя будет с внуками приезжать.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 84
