Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 53
Марка замерла, производя вычисления. Петр Сергеевич сказал, что лесорубочный билет был выдан на 100 кубометров. То есть максимум на пятьдесят деревьев. Но она своими глазами видела огромную поляну и беспомощное обнаженное небо посреди густой вечнозеленой тайги. Там явно вырубили не пятьдесят кедров, а не менее тысячи, — значит, было заготовлено около двух тысяч кубометров!
— Эй. — Дядя Сема щелкнул пальцами у ее носа. — Ты в порядке? Зачем тебе такие подробности?
— Для общего развития! — девушка со всех ног побежала к поселку.
Тарабанила в закрытую дверь школы, пока уборщица не открыла:
— Чего ломишься, бестолочь? Нет никого, все разошлись давно! И чего неймется! Каникулы, отдыхайте! Нет же! Лезут, лезут, будто других занятий нет!
Преподаватель по экологии жил на окраине, куда она домчалась за десять минут. Перевела дыхание и постучала по калитке.
Хозяин появился во дворе.
— В чем дело? — Петр Сергеевич был в линялых шортах и несвежей майке, завидев ученицу, смутился. — Ты? Подожди!
Нырнул в дом и вскоре появился снова, переодетый в брюки и рубашку. Вышел на улицу, смахнул со скамейки песок и листья, сел.
— Что случилось?
Мара набрала в легкие побольше воздуха и рубанула — высказала все, что думает о недобросовестном педагоге. Тот слушал молча, сосредоточенно разглядывая черное пятно на коре растущей рядом березы.
— Вы же сколько раз сами говорили, что за последние пятьдесят лет в Хабаровском крае площадь кедровых лесов сократилась больше чем в три раза! И вот, когда у нас появился шанс повлиять на ситуацию, прижучив хотя бы одного вредителя, вы отступаете! Почему?
Мужчина глубоко вздохнул. Прошла целая вечность, прежде чем он заговорил.
— Полагаю, врать тебе бессмысленно, больно ты умная, не по годам. Директор лесхоза, выдавший подрядчику разрешение на незаконную операцию, действует с ведома районной администрации. Лес — источник солидного дохода, даже для тех, кто призван его защищать… Тут задействованы госорганы, и бороться с ними бесполезно. Я обращался и в районную прокуратуру, и в местное отделение Росприроднадзора. Мне четко дали понять, чтобы я не совался. Неприятно говорить тебе это, но, увы, в данной ситуации я бессилен.
Чем дольше Мара слушала, тем сильнее горели ее уши. Накатил острый стыд за этого беспомощного, жалующегося человека, некогда бывшего ее кумиром. Не он ли внушал ей, что даже один в поле воин? Что преступно ждать у моря погоды — нужно бороться, здесь и сейчас, защищая природу? А она‑то верила, дурочка! В рот ему заглядывала: ведь настоящий герой! А героем он оказался лишь на словах. Когда дошло до реального дела, поджал хвост и скрылся в кустах.
Да, наверное, она еще слишком неопытна и горяча, и склонна делать поспешные выводы. Но, черт возьми, что изменится завтра утром? Вывод останется прежним, даже если она всю ночь будет думать, не торопясь. Малодушие есть малодушие, какими оправданиями и обстоятельствами его ни прикрывай.
— Я вас правильно поняла: вы больше ничего предпринимать не собираетесь?
Сердце билось где‑то в горле, вызывая тошноту.
— Хотел бы, да не могу. Когда ты вырастешь, то поймешь меня.
— Надеюсь, что не пойму.
Мужчина горько усмехнулся:
— Жизнь — не кружок юного натуралиста. Жизнь гораздо серьезнее.
— Да‑да. — Марка презрительно фыркнула, боясь, что вот‑вот расплачется. — Нечто подобное я сегодня уже слышала. Знаете, эколагерь я бросаю.
— И кого ты этим накажешь? Только себя, — Петр Сергеевич по‑стариковски пригладил седеющие волосы и встал. — Зря ты так остро реагируешь. Мне тоже паршиво! Но иногда приходится наступать на горло собственной песне.
— Может быть. Но почему‑то мне кажется, что сейчас не тот случай. — Она вытерла ладонью щеку — проклятые слезы все‑таки сорвались. — Прощайте.
Возле детского сада серел бревенчатый домик — такой крошечный, что в нем поместилось бы от силы два взрослых. Марка залезла внутрь и устроилась на низенькой лавочке. На песчаном полу валялись пустая бутылка из‑под пива и многочисленные окурки. Издалека донесся раскат грома. Скоро начнется ливень, как обычно в этих краях — недолгий.
Мара стиснула зубы с такой силой, что свело челюсти. В этот момент она ненавидела всех людей на планете — лживых, трусливых, малодушных. Как же так? Большинство ее сверстников — нормальные, добрые ребята, которые о чем‑то мечтают, к чему‑то стремятся. Ведь и Петр Сергеевич таким же когда‑то был? И вся эта проклятая администрация, и руководство лесхоза? Как же так получается, что из хороших детей вырастают плохие люди? Неужели повзрослеть — значит отказаться от принципов и идти на компромиссы с совестью? Мама так любит повторять, что мир не черно‑белый, а цветной. Марка с этим не спорит. Однако в одном она уверена на сто процентов: самые простые вещи — такие как добро и зло — не требуют логики и здравого смысла. Ты нутром их чуешь, врожденным инстинктом. И как себя ни убеждай, как ни настраивай, ты все равно в глубине души будешь понимать, когда поступил плохо, а когда хорошо.
Тяжелые капли застучали по деревянной крыше. Сначала редко, как бы нехотя, потом все быстрей и быстрей, и вот уже дрожащая серая пленка затянула видневшиеся в игрушечном окошке очертания деревьев, заборов и домов. Холодные капли залетали внутрь, Марка подставила им горячее лицо и перестала сдерживаться — зарыдала в такт звенящему ливню.
Она чувствовала себя глупой улиткой посреди дороги. Спряталась в хрупком панцире, надеясь, что тот убережет ее от колес автомобиля или чьего‑то ботинка. А ведь не убережет! Нужно двигаться вперед, пока не стало поздно. Ничего не изменится, если она продолжит здесь сидеть, в детсадовском домике, плача над мировой несправедливостью. Надо взять себя в руки и напрячь мозги.
Мара выбралась из домика и запрокинула голову в небо, в уже начинавшие расходиться тучи, чтобы дождь смыл ее слезы.
Она никогда не станет такой взрослой! Никогда не откажется от мечты!
* * *
Ее звали Вероника, ту мертвую девушку. Вероника Чернова. Сашка узнал об этом от следователя, который снова вызывал его в отделение, чтобы задать те же вопросы, которые уже задавал. Ей было восемнадцать, она училась в гуманитарном институте, жила в общежитии.
Следователь — тот же, что допрашивал его в первый раз — был в приподнятом настроении (как такое вообще возможно на подобной работе, Сашка не понимал). К концу разговора причина стала ясна: следователь намекнул, что дело практически раскрыто, но от подробностей воздержался.
— Когда мы их возьмем, обещаю, вы узнаете одним из первых. — Он пожал Сашке руку и вручил свою визитку. — Можете звонить мне в любое время. Вы нам здорово помогли.
Тонкая женская ручка легла поперек его груди.
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 53
