Структура стимулов, лежащая в основе деятельности рейтинговых агентств, также доказала свою порочность. Агентствам, подобным Moody's и Standard & Poor's, платит абсолютно каждый, кого они оценивают. В результате у них имеется очень веская причина присуждать компаниям высокий рейтинг – данный феномен в академической среде известен как «инфляция оценок». Рейтинговые агентства, как и инвестиционные банки, которые платят им, верили в финансовую алхимию и то, что опасные кредиты с оценкой «F» возможно превратить в финансовый продукт, достаточно надежный для того, чтобы его держали коммерческие банки и пенсионные фонды. Мы уже имели возможность наблюдать подобный крах рейтинговых агентств в период восточноазиатского кризиса в 1990-х: высокие оценки банков спровоцировали приток капитала в регион, а затем, когда их рейтинг внезапно упал, регион оказался опустошен. Но финансовые надзиратели предпочли не принимать во внимание этот опыт.
№ 5. Неспособность остановить кровотечение
Финальный поворотный момент наступил 8 октября 2008 года, когда для борьбы с кризисом администрацией был запущен пакет спасательных мер. Последствия этого решения мы будем ощущать еще многие годы. И администрация, и Федеральная резервная система долгое время принимали желаемое за действительное и надеялись, что плохие вести – это лишь временная вспышка, и возврат к экономическому росту не заставит себя ждать. Пока банки Америки один за другим терпели крах, администрация перескакивала с одного курса действий на другой. Некоторым организациям (например, Bear Stearns, AIG, Fannie Mae, Freddie Mac) была предоставлена финансовая помощь, а Lehman Brothers – нет. Какие-то акционеры что-то получили. Все остальные – нет.
Первоначальное предложение, выдвинутое министром финансов Генри Полсоном, являло собой пример вопиющего высокомерия. Это был документ на трех страницах, согласно которому необходимо было предоставить в распоряжение министра $700 миллиардов, не подлежащих юридическому контролю и надзору. Он продвигал программу как меру, необходимую для восстановления доверия. Но эта программа никоим образом не касалась проблем, лежащих в основе потери этого доверия. Банки выдали слишком большое количество сомнительных кредитов. В их балансе зияли огромные дыры.
Никто не знал, где правда, а где ложь. План спасения напоминал процедуру переливания крови пациенту, страдающему от внутреннего кровотечения. При этом ничего не делалось для того, чтобы устранить сам источник проблемы, а именно все эти взыскания задолженностей. Пока Полсон продвигал свой план под названием «деньги в обмен на хлам», скупая проблемные активы и перекладывая риски на американских налогоплательщиков, ценное время утекало сквозь пальцы. Когда он, в конце концов, отказался от своей затеи, предварительно снабдив банки необходимым количеством денег, выяснилось, что он сделал это таким образом, что не только обманул налогоплательщиков, но и не сумел гарантировать того, что банки используют эти деньги для возобновления кредитной деятельности. Более того, он позволил банкам направлять деньги акционерам, в то время как налогоплательщики вливали в банки собственные деньги.
Другая проблема, которая также была проигнорирована, подразумевала ослабление экономики, приобретавшее угрожающие масштабы. Экономика держалась, пока было возможно избыточное кредитование и заимствование. Но игра закончилась. Когда сократились объемы потребления, оставаться стране на плаву помогал экспорт, но по мере того как доллар дорожал, а Европа и остальной мир переживали спад в экономике, становилось все более очевидно, что так долго не может продолжаться. Тем временем сильно сократились доходы в казну, соответственно, было необходимо сокращать государственные расходы. Из-за неспособности оперативного реагирования со стороны государства экономика страны пошла на спад. Даже если бы банки разумно давали кредиты, чего они не делали, экономический спад неминуемо привел бы к увеличению числа сомнительных долгов, тем самым еще больше ослабляя финансовый сектор.
Администрация президента рассказывала о необходимости построения доверия, но на деле как раз злоупотребляла им. Если бы администрация всерьез хотела восстановить доверие к финансовой системе, она бы начала с устранения фундаментальных проблем – порочных систем мотиваций и неадекватных методов регулирования.
Было ли в этой череде действий хоть одно решение, которое, будь оно пересмотрено, могло бы изменить весь ход истории? Каждое решение (включая решения не предпринимать каких-то действий, чем особенно отличилась наша экономическая политика) является следствием других, первичных решений, элементом взаимосвязанной сети решений, простирающейся из далекого прошлого в будущее. Иногда государство все же подключается, как, например, было в случае с Законом о коммунальных реинвестициях, который обязал банки обеспечивать кредитными средствами районы с низким уровнем доходов. (Размер потерь по этой программе оказался существенно ниже, чем у всех остальных банков.) Много обвинений обрушилось на Fannie Mae и Freddie Mac – два крупных ипотечных агентства, которые изначально находились в государственной собственности. Но по сути они даже не успели поучаствовать в игре с субстандартным кредитованием, и их проблема была родственна той, с которой столкнулся частный сектор: руководство этих агентств получило мотивацию для того, чтобы участвовать в опасных играх.
Истина заключается в том, что большинство частных ошибок сводится всего к одной системной: к заблуждению, что рынки способны к саморегулированию, и участие государства должно быть сведено к минимуму. Оглядываясь назад, на это заблуждение во время осенних слушаний в Капитолии, Алан Гринспен вслух произнес: «Я понял ошибку». Конгрессмен Генри Ваксман в ответ колко заметил: «Иначе говоря, вы поняли, что ваш взгляд на мир, ваша идеология были ошибочны и что они не работают?» «Именно так», – ответил Гринспен. Тот факт, что Америка и большая часть остального мира поверили в эту ошибочную экономическую философию, создал условия для того, чтобы мы в любом случае оказались в том положении, которое наблюдаем сейчас.
Анатомия убийства: кто убил экономику Америки
[33]
В настоящее время ведется поиск тех, кто виноват в глобальном экономическом кризисе. И это не вопрос отмщения. Знать, кто или что послужило причиной кризиса, необходимо для того, чтобы предотвратить другой кризис или даже попытаться остановить этот.
Понятие причинности, однако, довольно сложно. Вероятно, для определения виновности используется что-то вроде этого: «Если бы виновная сторона предприняла другие действия, кризис не случился бы». Но когда одна из сторон меняет курс действий, последствия этой перемены зависят от реакции других сторон; предположительно, и действия других сторон могут измениться.
Рассмотрим в качестве примера убийство. Мы можем определить, кто нажал на курок. Но для начала кто-то должен был продать убийце оружие. Кто-то должен был заплатить стрелявшему. Кто-то должен был предоставить инсайдерскую информацию о местонахождении жертвы. Все эти люди являются сторонами в преступлении. Если человек, который заплатил тому, кто нажал на курок, задался целью убить жертву, то даже в том случае, если один исполнитель откажется сделать работу, жертва все равно будет застрелена: обязательно найдется кто-то другой, кто спустит курок.
