Этот центр представлял собой маленькое обшарпанное здание, о котором ходила слава притона для проституток и наркодилеров. На окнах первого этажа имелись огромные задвижки, еще больше их было на входной двери, которая оказалась закрытой. Дебора начала колотить в нее, после чего раздалось жужжание. Она толкнула дверь, и та наконец-то щелкнула и открылась.
Мы вошли внутрь. На меня навалился удушливый и до тошноты сладкий запах, и могу сказать, что мое внутреннее совершенствование началось с полного засорения легких. Сквозь дымку я едва разглядел огромный шелковый баннер во всю стену, который гласил: «МЫ ВСЕ ЕДИНОЕ». Он не пояснял, что именно единое. Играла ненавязчивая музыка, она звучала так, что создавалось ощущение, будто исполнитель борется с передозировкой депрессантов, неритмично позвякивая маленькими колокольчиками. Где-то шумел комнатный водопад, и я уже почти поверил, что мой дух непременно бы воспарил, если б только он у меня имелся. А раз он отсутствовал, то вся эта мизансцена до некоторой степени показалась мне раздражающей.
Но мы сюда явились не ради удовольствия и даже не ради внутреннего совершенствования. Сержанту Сестренке, как всегда, было нужно больше всех. Она промаршировала к прилавку, за которым стояла женщина средних лет, одетая в длиннополое, расписанное узелковым батиком[17] платье, сделанное, наверное, из старой гофрированной бумаги. Ее седеющие волосы торчали, создавая художественный беспорядок. Смотрела она хмуро.
— Могу помочь? — спросила продавщица таким мрачным голосом, словно помочь нам было уже нечем.
Дебора показала свой жетон. Не успела она и рта раскрыть, как женщина перегнулась через прилавок и выдернула его у Деборы из рук.
— Ну ладно, сержант Морган, — произнесла женщина, бросив жетон на прилавок. — Вроде настоящий.
— А что, вы по ауре не могли посмотреть? — поинтересовался я.
Никто из присутствующих не оценил эту более чем удачную, на мой взгляд, шутку, так что я пожал плечами и стал внимать Деборе, которая начала свой изнурительный допрос.
— Я бы хотела задать вам несколько вопросов, — сказала Дебора, наклоняясь вперед, чтобы достать свой жетон.
— О чем? — требовательным тоном осведомилась женщина. Она насупилась еще больше, Дебора не ударила в грязь лицом и угрюмо сдвинула брови в ответ. Мне даже показалось, что мы присутствуем на старинной народной игре «Кто кого перехмурит», в которой победитель получает бесплатные инъекции ботокса, чтобы запечатлеть это чудесное выражение лица на века.
— Произошло несколько убийств, — ответила Дебора. Женщина пожала плечами.
— А я-то тут при чем? — спросила она.
Я поаплодировал ее сообразительности, но, как бы мне ни нравилось ее остроумие, надо иногда вспоминать и о своих профессиональных интересах.
— Все дело в том, что мы все единое, — пояснил я. — Это основа полицейской работы.
Она обратила свой фирменный «нахмур» ко мне и как-то агрессивно моргнула.
— А ты еще кто такой? — требовательно осведомилась женщина. — Давай свой жетон.
— А я у нее на подхвате, — отшутился я. — На тот случай, если ее атакует плохая карма.
Женщина фыркнула, но спасибо, что не пристрелила меня.
— Копы в этом городе, — начала она, — по горло в плохой карме. Я была на митинге сторонников ЗСТА[18] — знаю, какие вы.
— Может быть, — сказала Дебора, — но на самом деле мы еще хуже, поэтому просто отвечайте на вопросы.
Женщина посмотрела на Дебору, все еще хмурясь, пожала плечами и сказала:
— Ну ладно. Только не понимаю, чем я могу помочь. Но если что — звоню адвокату.
— Идет, — согласилась Дебора. — Нам нужен человек, который связан с каким-нибудь культом, где почитают быков.
На секунду мне показалось, что женщина собирается улыбаться, но она вовремя спохватилась:
— Быков? Господи, да кто их не почитает? Это же все началось с Шумера, Крита и всяких таких мест вроде колыбелей цивилизации. Да их всю жизнь почитали. У них не только яйца большие, они вообще очень сильные.
Если женщина решила, что Дебора смутится, то ошиблась, переоценив свои знания о копах в Майами.
— А какие конкретно из этих групп есть у нас? — решила выяснить Деб.
— Кандомбле? — блеснул я, испытывая кратковременную благодарность к Винсу за то, что он подкинул мне такое словцо. — Пало майомбе? Или, может, викка[19]?
— Насчет всякой испанской ерунды зайдите в «Эллегуа» на Восьмой улице. Я об этом ничего не знаю. Мы продаем кое-что викканам, но я вам ничего не собираюсь рассказывать без ордера. В общем, они быками не занимаются. — Она фыркнула. — Выстраиваются в кружок голыми на болотах в Эверглейдсе, дожидаясь, пока снизойдет энергия.
— Может, еще кто-нибудь? — не унималась Деб.
Женщина только покачала головой:
— Да не знаю я. Ну то есть про большинство групп в городе знаю, но ничего подходящего на ум не приходит. — Она пожала плечами. — Может, друиды — у них весенний праздник скоро; эти приносили человеческие жертвы.
Дебора нахмурилась еще больше:
— Когда это было?
На сей раз женщина улыбнулась по-настоящему, но совсем чуть-чуть, только одним уголком рта.
— Две тысячи лет назад. Малек опоздали, Шерлок.
— Может, вам удастся еще чем-то помочь нам? — спросила Дебора.
Женщина пожала плечами:
— Чем помочь? Скорее всего это какой-нибудь псих, начитавшийся Алистера Кроули[20] и живущий где-нибудь на молочной ферме. Откуда я знаю?
Дебора с минуту смотрела на нее, оценивая, достаточно ли она нагрубила, чтобы ее можно было арестовать, и, видимо, решила проявить милосердие.
— Благодарю за содействие, — сказала Деб и кинула на прилавок визитку. — Если вспомните еще что-нибудь полезное, пожалуйста, сразу же позвоните мне.
— Да, конечно, — без энтузиазма бросила женщина, даже не взглянув на карточку. Дебора еще на мгновение задержала на ней взгляд, а потом медленно пошла к двери. Женщина уставилась на меня, и я улыбнулся.
— А я и правда овощи люблю, — сказал я. А потом показал ей знак мира[21] и последовал за сестрой.
