Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 71
– Надо стому накладывать, Таня! Быстро! – Романов прошипел ей в ухо. – Он умирает!
– Я никогда не делала! – Татьяна растерянно шарахнулась от кроватки.
Доктор наклонился к ребенку, левой рукой оттянул подбородок, нащупывая на шее щитовидный хрящ.
– Вот он, Таня… Я не могу, руки дрожат.
Руки у доктора тряслись ужасно, как у паркинсоника. Прицелиться острием изогнутого стилета он никак не мог.
– Давайте, Таня, если сейчас не поставим, он умрет.
Цифры на пульсоксиметре сменились на 128 и 84 %.
Татьяна вспомнила, как Саша во время их работы на массовой автокатастрофе, где погибли шестнадцать человек, сказал ей:
– Кроме нас, никто не сможет. Если, кроме тебя, некому – делай! Думай о деле, а не о своих страхах!
Она взяла из руки доктора коникотом, прощупала хрящ под тонкой кожей, ребенок дышал все реже.
– Таня, кора мозга отекает, он скоро остановится!
– Не говорите под руку, Сергей Иванович! – прошипела Таня.
Нащупав небольшую ямку между двумя хрящами щитовидным и перстневидным, она сбросила со стилета коникотома пластиковую крышку и, поднеся острое жало к коже, толчком вогнала его сперва в кожу, а затем еще дальше. Как только пластиковая трубка вошла в трахею, она выдернула стилет, через пятимиллиметровое отверстие начал с сипом врываться воздух, грудь мальчика поднялась повыше, и воздух пошел внутрь, в легкие, а цифры на приборе начали меняться 85–87–90–93 %. Из-под пластика, чуть окрашивая прозрачные, развернутые лепестки трубки, прижатые к шее, вытекла капелька крови.
– Доктор, принесите, пожалуйста, спиртовые салфетки, шприц из набора, пластырь, я зафиксирую «стому». – Татьяна не узнавала свой голос. Говорить так уверенно и четко еще никогда не удавалось.
Романов отскочил от двери, и в комнату ворвались мама и родня. Татьяна продолжала левой рукой придерживать лепестки трубки коникотома на шее. Ее не оттаскивали от кроватки, но из-за спины кто-то попытался протянуть руки к мальчику.
– Не трогайте, – сказала Татьяна, – он сейчас лучше дышит. Воздух идет. Но его обязательно нужно везти в больницу. И, пожалуйста, перестаньте истерить и скандалить. Это трудный случай. Мы очень устали.
Она говорила негромко, но эти слова лучше сработали, чем раздраженные реплики Романова.
– Как вы можете работать с этим пьяницей? – спросила мама больного мальчика.
– Все мы не без греха, – как-то не своим голосом сказала Татьяна, – скоро никаких врачей не будет. Совсем.
Эта новость удивила родственников. Папаша, который вообще не участвовал в скандале, находясь в комнате лишь для статистики, недоверчиво сказал:
– Да ладно?
– Правда. Старые уходят, а молодежь не идет работать на «Скорую».
– Но вы же работаете, – улыбнулась бабушка. – Я вас помню, вы ко мне приезжали, с вами еще был такой белобрысый доктор.
Таня улыбнулась, но ничего не ответила. «Белобрысый» муж сейчас, наверное, сидит над конспектами в общаге или спит уже.
Подошел Романов, протянул шприц с воздухом, отрезанные полоски пластыря и салфетки.
Таня раздула баллончик на стомической трубке, укрепила ее на шее пластырем и отерла несколько капель крови, выделившихся из пробитой кожи.
Скандал утих, и все уже не спорили, что надо ехать в больницу. Мальчишка кривился, пытаясь плакать, но у него все выходило беззвучно, и он удивлялся, не понимая, почему слезы есть, а звука нет? Татьяна прикрыла отверстие «стомы» марлевой салфеткой. На улице холодно, мороз ночной. Да и воздух не деревенской чистоты.
Татьяна взяла мальчика за нос и обратила его внимание на себя. Сказала негромко:
– Не плачь, эта трубка помогает тебе дышать. Сейчас мы поедем в больницу, там тебе вылечат ангину и трубку уберут, пока ты говорить не можешь, это на время. Потерпи, так надо. Ты же большой уже?
Мальчишка вытер слезы и кивнул. Он большой и плакать не будет.
Мама укутывала сына. Папа побежал одеваться.
Романов запрашивал место в больнице для ребенка.
Мальчишка дышал, незаметно пытаясь выяснить, что ему мешается на шее. Он прикасался к трубке и тут же, словно ожегшись, отдергивал руку.
В машине Романов и Татьяна сели в салон с мальчиком, мама тоже влезла к ним, но, слава богу, уже не вмешивалась. Она только ревниво смотрела, чтобы все делала Татьяна, а не доктор. Папашу посадили в кабину. Первым делом к трубке коникотома подключили кислород от дыхательного аппарата.
В больнице парня приняли очень быстро, отправили в отделение, мама хотела оформиться вместе с ним, но ей объяснили, что за койку в палате придется заплатить. Взрослые принялись решать эти вопросы с дежурной сестрой и врачом приемного отделения.
Романов, выйдя на улицу из приемного, смотрел на мягкий падающий снег, закурил. Татьяна вышла следом, остановилась рядом. Когда доктор убирал руку с сигаретой от лица, было видно, как сильно трясутся его руки.
– Таня, вы как хотите, но мне нужно выпить, – сказал Романов. – Эти придурки украли у меня года два жизни. Ты знаешь, что терапевт с детской «неотложки» предлагала госпитализировать парня еще вчера?! И мамаша эта, долбанутая на всю голову, от антибиотиков категорически отказалась. Сколько ж у нас этих кретинов еще?! И ведь учиться не хотят нисколько.
Романов не выдержал и завернул такую изощренную матерную конструкцию, что Татьяна не покраснела, а рассмеялась.
– Предупреждаю честно, Сергей Иванович, выпьете – сниму с линии. Я с вами пьяным работать не буду. Выпейте валерьянки, валокордин, в конце концов.
– Я писать не могу.
– Вы подиктуете, а я попишу. Не волнуйтесь. После смены – хоть упейтесь!
– Полгода до пенсии! Господи, скорее бы!
В карте Романов сделал простую и очень короткую запись: «Больному произведена экстренная коникотомия по жизненным показаниям».
Комментарий специалиста
Отек глотки и гортани при воспалении или острой аллергической реакции – отеке Квинке – приводит к перекрытию верхних дыхательных путей. Ниже гортани воздух проходить может, поэтому единственный способ обеспечить дыхание – это открыть доступ воздуху, пробив трахею ниже голосовых связок. Коническая связка между щитовидным и перстневидным хрящом – наилучшее место!
Как понять, что отек достиг критического значения? Сознание больной потерял, дыхание очень трудное – длинный вдох и выдох через очень узкое отверстие в горле. Нарастающая гипоксия приводит к развитию отека коры головного мозга и судорожного синдрома. Если успеть восстановить поступление воздуха в легкие – гипоксия быстро уйдет, отек спадет тоже в течение нескольких минут. Никаких препаратов для ускорения вводить не нужно. Если же дыхание остановится, могут потребоваться стимуляторы, из которых наиболее доступным можно назвать кофеин.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 71
